Римские папы. Люди в белом: от Пия IX до наших дней - Максим Михайлович Ткаченко

Не будем пока спешить с выводами. Личность человеческая многогранна. Папа Пий Х был, безусловно, добрым и искренним человеком. Но черты его характера менялись в тот момент, когда дело доходило до вопросов веры и церковного благочестия. Тут от былого свободного папы, улыбающегося детям и застенчиво смеющегося в кулак, не оставалось и следа.

Глава 14

Готовый ударить

Отношение Пия Х к тем, кого он считал модернистами, балансировало между страхом и ненавистью. Когда святого отца просили быть снисходительнее к инакомыслящим, он наливался краской и менялся в лице.

Эти люди хотят чтобы к ним относились с миром и ласками? А вы сойдитесь с ними в поединке. Они начнут бить вас кулаками так, что вы и сами не будете уже считать и измерять удары, но будете бить настолько сильно, насколько сможете.

Этими фигурами речи папа демонстрировал личное отношение к модернистам и свои собственные о них представления. В его словах была и субъективная оценка, и описание плана действий. Отчего-то понтифику казалось, что любой, с кем он будет не согласен, попытается задавить его своей ложной аргументацией, а защитнику веры придется лишь отбиваться. Сейчас такая позиция кажется уже несколько наивной. Многие идеи тогдашнего модернизма ныне вполне официально приняты церковью. Ведутся диалоги, организуются круглые столы, представители клира занимают место во многих научных и даже межрелигиозных конференциях. Но в то время, в самом начале двадцатого столетия, традиционалисты уходили в глухой и порой агрессивный фундаментализм. Что служило причиной такого поведения? Чувствовали ли они в глубине души шаткость своих позиций перед лицом развивающегося научного знания? А может быть, они просто боялись нового и не знали, как себя вести? Однозначного ответа мы, наверное, уже никогда не узнаем и дадим читателю самому сделать собственные выводы. Одно ясно точно, свое желание бить настолько, насколько хватит сил, не соизмеряя удары, Пий Х вполне реализовывал на практике.

1 сентября 1910 года на всех священнослужителей, а также профессоров и преподавателей философско-теологических факультетов, словно снег на голову, свалилось новое папское требование. С этого дня каждый из них, равно как и новые клирики, посвящаемые в сан, обязаны были приносить клятву верности католической традиции и отвергать всякого рода модернистские веяния. Введение подобной присяги вызвало волну недоумений среди даже вполне лояльного духовенства.

Текст был составлен весьма занятным образом. Первая его половина подтверждала основы христианского учения, с которыми каждый католик согласен до сих пор. Таковые положения являются именно предметом веры и не могут быть вписаны в какую-либо научную концепцию, точно так же как и не могут быть ей вытеснены. Более того, тезис о том, что вера является не слепым чувством, но подлинным согласием разума с истиной, вообще мог порадовать любого модерниста, ратующего за научный подход в религиозных областях.

Вторая же половина текста фактически противоречила первой и побуждала присягающего отвергнуть идеи, будто религия может противоречить истории и науке, что христианин может вообще быть светским историком и что писание можно понимать в отрыве от традиции. Были и другие похожие положения.

Разумеется, люди, не желавшие пустить под откос свою карьеру, были вынуждены данную присягу давать. С течением времени, однако, возмущения поутихли, а многие стали относиться к этому шагу вполне формально, чем значительно облегчали себе жизнь и не портили настроение.

Клятва верности традиции была, впрочем, не единственным шагом папы-консерватора на пути борьбы с обновлениями в церкви. Решительно осуждая всякий релятивизм, Пий Х предпринял шаг, который станет самым спорным аспектом его папства. Главное средство войны с модернизмом понтифик видел во всеобщей консолидации католиков. Для достижения этой цели он всячески поощрял создание кружков и организаций, где верующие могли бы проводить досуг, но делать это под строгим церковным контролем. Такая задумка не увенчалась успехом. Достаточно быстро обнаружилось, что верующие просто собираются вместе после воскресной мессы, поют песни, общаются и в целом настроены вполне дружелюбно. Никакой стяг никто поднимать не собирался и ни с кем воевать не планировал. Более того, малограмотные прихожане слабо понимали значение модернизма, если вообще были знакомы с таким явлением. Да и откуда им было про все это знать? Люди просто приходили в храмы, слушали проповедь священника, молились и расходились каждый по своим делам. У обычного жителя небольшого европейского города вполне хватало забот, чтобы не тратить свое время на какие-то сомнительные беседы по поводу того, отвечает ли история о всемирном потопе последним достижениям науки.

Осознав несостоятельность своей идеи, папа Пий Х решил пойти дальше. Он призвал к формированию сообщества, которое будет хранить и защищать католическую доктрину. Руководил этой кампанией профессор церковной истории священник Умберто Беньини. Вероятно, при создании организации он в какой-то мере руководствовался воспоминаниями о былой славе священной инквизиции. Новой структуре было дано наименование «Братство Пия», хотя никаким братством она на самом деле не являлась. Если называть вещи своими именами, то под покровительством римского епископа расцветала огромная агентурная сеть, целью которой было выявление всякого инакомыслия.

Члены этой организации негласно читали газеты, слушали приходские проповеди, посещали лекции, а потом садились и строчили доносы на тех, кто, по мнению борцов за веру, сказал что-то не то и как-то не так.

Влияние этой шпионской группировки возрастало неуклонно. Очень скоро своими отчетами они уже могли сломать жизнь какому-нибудь священнику или испортить карьеру профессору. Реакция на доносы всегда была незамедлительной и достаточно суровой. При этом определять, что именно противно католической вере, а что нет, могли сами члены братства Пия, многие из которых по уровню своего образования в подметки не годились тем, на кого они так страстно желали доносить. К примеру, одного священника подвергли суровым дисциплинарным взысканиям только за то, что он катался на велосипеде и тем самым якобы порочил свой сан.

На этот раз понтифик был весьма доволен. Его не заботил тот факт, что действия созданной им сети могли навредить очень многим светлым и здравомыслящим людям. Да и сам факт выискивания и притеснения инакомыслящих как-то не очень хорошо сочетался с евангельскими идеалами. Папа об этом не думал. Как мы уже знаем, в модернистах святой отец видел лишь врагов церкви, с которыми нужно бороться всеми доступными средствами. Милосердия и сострадания заслуживали, по его мнению, только верные чада церкви. Извечный вопрос: «А судьи кто?» в данном случае также останется риторическим. В католической церкви установилась фактически духовная диктатура.

При всем этом понтифика нельзя