Роберт Маккаммон. Рассказы. - Роберт Рик МакКаммон

Я нежно поцеловал Кэрол в лоб. «Мы всегда будем любить друг друга», — подумал я.

Затем я сказал ей, что должен съездить кое-куда, это очень важно, и что они с Дженни могут поехать со мной, если захотят, и тогда по дороге я попытаюсь рассказать им о том, что случилось прошлой ночью и что это была за странная конфета.

И я попытаюсь объяснить им, в чём заключается миссия, которую я должен выполнить. Миссия сердца и души. Миссия милосердия. Миссия любви, не знающей границ. Пять разных домов на пяти разных улицах нашего города — города, где почти ничего не происходит.

Перевод: А. Домнина

Белый

Robert McCammon. "White", 2015.

За Рассом Трусдейлом пришли в тот момент, когда он досматривал «Конана», потягивая имбирный чай с травами.

Тихо, словно тени, они проникли в его квартиру через парадную дверь; трое мужчин, облаченных в черные костюмы с капюшонами и маски, будто кошки в ночи, проскользнули по узкому коридору прямо в гостиную. Прежде чем Расс успел закричать, они заклеили ему рот скотчем и аккуратно вытащили из кресла с откидной спинкой, стараясь не пролить ни капли чая и не издать ни малейшего звука, который может насторожить соседей, затаившихся за стенами, окрашенными в серый цвет.

Они заломили ему руки за спину и стянули запястья чёрными пластиковыми наручниками. Ничего, что он одет в красную клетчатую пижаму: там, куда его ведут, одежда не имеет значения. Расс слабо пытается сопротивляться, но рука в чёрной перчатке, сжимающая ему шею, намекает, что лучше вести себя спокойно; в его голове пульсирует кровь, штаны намокли от мочи, и он становится податливым, как пластилин. Эти люди — профессионалы с железными нервами.

Ему на голову надевают чёрный мешок. Сначала ноги его не слушаются, и его приходится тащить силой, но затем один из профессионалов бьет его под колено — аккурат по нервам, и вспышка боли заставляет плохого мальчика слушаться старших. Он идёт туда, куда они заставляют. Куда-то вниз, вниз. Левой ногой он задевает что-то металлическое. В его охваченном ужасом мозгу мелькает мысль, что на голени останется синяк. И дальше — вниз, вниз. Открывается дверь автомобиля, Расса заталкивают в холодный салон, где чьи-то руки хватают его за плечи и с силой опускают на колени, дверь захлопывается — похоже на фургон, думает Расс; да, это и есть фургон, и он трогается с места.

Вперед и вперёд. Как долго они едут? Пятнадцать минут, двадцать? Вперед и вперёд, без остановок. Расс задумывается: почему фургон не останавливается на светофорах? Рука в перчатке треплет его по правой щеке, будто бы с сожалением. «За что? За что? За что?» — скотч превращает его слова в неразборчивое мычание, к тому же никто его не слушает.

«Это фильм ужасов, — думает Расс. — Настоящий. Здесь нет ни вампиров, ни зомби, ни духов умерших. Но это фильм ужасов, и я в нем главный герой».

Он не имел ни малейшего понятия, за что в эту октябрьскую ночь его вытащили из теплой и уютной квартиры. У него нет ни больших денег, ни богатых родственников. Он не брал в долг у уличных спекулянтов. Врагов у него тоже нет, насколько ему известно. Он не делал ничего плохого.

Тогда за что?

Фургон замедляется. Колеса подпрыгивают на «лежачих полицейских». Четыре раза. Затем фургон останавливается, открывается дверь, и Расса вытаскивают наружу, и в этот раз на его шее уже заранее держат руку — на случай, если он решит сопротивляться, поэтому он и не пытается — все равно без толку. Он высокий и худой, весит чуть больше семидесяти килограммов, а люди, которые его схватили, сильны как футбольные нападающие или профессиональные борцы на закате карьеры. С ним обращаются, как с мешком соломы. Сопротивляться бессмысленно.

— Пошел, пошёл, пошёл, — кричат ему в ухо. Слышится эхо, и Расс понимает, что они, судя по всему, на какой-то закрытой парковке или где-то под землей. Пятнадцать-двадцать минут езды от его дома… Бесконечно далеко.

Расс идёт вперёд. Его не подталкивают, но слишком замедляться тоже не позволяют. Они действуют твердо и эффективно, они носят ботинки, которые стучат по бетону: клац, клац, клац. Новая нота: звенит брелок на ключах. Отпирают замок. С легким скрипом открывается дверь. Расса ведут вверх по лестнице. Расс чувствует, что в воздухе пахнет сигаретами и дезинфицирующим средством, а от него самого исходит едкий сладковатый запах страха. Под ногами что-то хрустит, будто костная стружка.

Вверх и вверх. Два лестничных пролета. Три пролета, четыре. Отпирают ещё одну дверь. Руки, ведущие Расса, не жестоки, но и не милосердны. Они будто говорят: «Это всего лишь бизнес, парень, всего лишь бизнес. Мы делаем своё дело, и делаем его хорошо, мы не хотим портить себе репутацию, так что, будь добр, делай то, что мы говорим, а иначе нам придется выбить тебе зубы».

Его заталкивают в комнату, судя по звукам и ощущениям, довольно маленькую.

— Итак, — раздается голос. — Вот вы и на месте.

Эти слова прозвучали так, будто за ними вот-вот последует продолжение, нечто вроде: «Добро пожаловать, дорогой друг», или «Устраивайтесь поудобнее, я принесу попкорн». Но голос молчит. Это не единственный голос: ещё один, монотонный, официальным тоном произносит: «Мы его взяли, он в белой комнате».

Руки отпускают его.

С глухим стуком захлопывается дверь. В замке поворачивается ключ.

Щелк.

Ужасный звук.

Расс Трусдейл со связанными за спиной руками, заклеенным скотчем ртом и мешком на голове, стоит и ждёт. Пол под ногами холодный, очень холодный. Он ждёт, но ничего не происходит. Он долго стоит, не осмеливаясь пошевелиться. Через некоторое время