Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Подав Жене высокий стакан с каким-то… пёстрым и слегка пузырящимся содержимым, Сторм приветственно поднял свой.

– А я, с вашего разрешения, бренди.

– Пожалуйста, – улыбнулась Женя, пригубив кисловатое освежающее питьё.

– Ну, и о чём вы хотите спросить меня, Джен? – Сторм отпил и не спеша пошёл к ней. Проходя мимо двери небрежным, как бы случайным движением закрыл замок и спустил предохранитель. Сел на соседний стул. – Хотите, я вам расскажу о стадиях? Первая началась утром. Всех цветных локализуют в нескольких местах. У нас это Цветной квартал и рынок. Выполнено. С небольшим нюансом, но это не столь важно. Оттуда их отправят на сортировку и торги. Вторая стадия – это прочёсывание, выявление и концентрация всех сомнительных, недоказанных, условных, помесей, затем их сортировка и ликвидация бесперспективного контингента, – Женя слушала внимательно и очень спокойно. Сторм улыбнулся. – Да, я забыл о нулевой. Все выходы и выезды из города блокированы ещё ночью. Как и телефонная связь. Провода резать, конечно, не стали. Зачем беспокоить русских раньше времени, но у всех телефонов посты. Русских не трогаем. У них своя жизнь и свои порядки, а у нас всё своё. Когда они узнают, то всё уже будет сделано. Бесхозных цветных нет, жаловаться некому и не на что. И это по всей стране, Джен.

Женя кивнула.

– Я вижу, у вас всё продумано.

– Провал возможен на любой стадии, Джен, – улыбнулся Сторм.

Женя отпила, встала и пошла со стаканом в руке вокруг стола, рассеянно ведя пальцем другой руки по полированной столешнице. Сторм наблюдал за ней с улыбкой, настороженно сощурив глаза.

Андрей остановился, прислушиваясь. Крики, выстрелы, треск горящего дерева со всех сторон. Кольцо. И самое поганое, что, похоже, гонятся именно за ними. Хреново. И получается… Он не додумал, услышав совсем близко грохот сапог.

Андрей метнулся к бурно разросшейся живой изгороди между двумя домами и упал на землю, прикрывая собой Алису.

– Точно, я его видел, – голоса звучали уже совсем близко.

– Спьяну тебе…

– Я эту сволочь ещё весной приметил, – горячился один. – Расу не сохранил, а туда же…

– К ногтю такого!

– Он вроде не один был…

– А с кем?

– С ребёнком… – это прозвучало неуверенно, с сомнением.

– Щенка к ногтю, – заржало несколько голосов.

– Если девка, потешимся…

– И с пацаном можно…

– А этого?

– К ногтю подонка.

– И ублюдка туда же…

– Как сквозь землю провалился.

– Давай до угла и обратно прочешем.

Голоса стали удаляться.

Андрей сел, поднял Алису и, засовывая в карманы её пальто свёртки с документами и шалью, зашептал:

– Ползи под кустами на ту улицу. Повернёшь там налево и не сворачивай. И прямо, и прямо. Я догоню.

И услышал ответный шёпот:

– Там Эрик?

– Да. Пакеты не потеряй. Отдашь Эркину. Или маме. Поняла?

Андрей осторожно коснулся губами её щеки и подтолкнул.

– Скорей, Алиса.

Алиса молча полезла в указанном направлении. Ей даже пригибаться особо не пришлось. Выждав, пока она доберётся хоть до середины, Андрей выполз из-под кустов и выбежал на улицу. Сейчас они повернут обратно и увидят его, вот он и возьмёт их на себя. Алиса доберётся, там по прямой. Одна она и дойдёт, а с ним… Повернули!

Андрей громко ойкнул и побежал.

– Вот он! – крикнули за спиной. – Стой, ублюдок!

Добежав до угла, Андрей упал на руки, пропуская над головой пулю, вскочил и побежал дальше. Главное – увести их от Алисы. До Цветного ей там по прямой. Дойдёт. Крики и топот за спиной нарастали. Увязли, гады, ну и поводим их сейчас на верёвочке. Растрясётесь ловить.

Рассел остановился и, как очнувшись, заморгал. Он опять у дома Джен. Калитка закрыта, но центральные ворота приотворены. Ну-ка… Он протёр лицо ладонью, как это делает внезапно проснувшийся человек, и уже иным, твёрдым шагом пошёл к воротам.

Во дворе он сразу прошёл к двери Джен, дёрнул, толкнул. Заперто. Постучал. Ему ответила тишина. Электрический звонок в этом квартале излишен. Он постучал ещё раз.

– Вы опоздали, мистер, – сказал за его спиной приятный старческий голос.

Рассел резко обернулся. Пожилая, нет, старая женщина в безукоризненно элегантном, но тоже старом костюме смотрела на него выцветшими голубыми глазами спокойно и даже участливо.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего, кроме того, что сказала, – пожала она плечами. И этот жест, всегда казавшийся Расселу несколько вульгарным, у неё вышел элегантно. – Вы опоздали.

– Да, – к ним подошла старуха в мешковатой кофте и перекрученных чулках на старчески оплывших ногах. – Девчонку уже забрали. А ни она, ни индеец с утра не появлялись.

Рассел медленно кивнул. Да, правильно, вторая стадия. Всё ясно.

– Ясно, – повторил он вслух. – Благодарю.

– Не стоит благодарности.

– Да это ж пустяки, – толстуха в кофте хихикнула. – Накладки всегда бывают.

Рассел вежливо прикоснулся к полям шляпы и пошёл к выходу. И уже у ворот старуха в кофте догнала его.

– Я насчёт заявок хотела узнать.

Рассел брезгливо поморщился.

– Это не ко мне. Простите, спешу.

Элма Маури презрительно сплюнула, когда он вышел за ворота, и пошла к себе. Значит, Элис в самом деле забрали на сортировку. Иначе этот бы стал выяснять или даже спорить. Да, жаль. Элис совсем не плохая девочка. Беленькая и воспитанная. Джен слишком тёмная для сортировки, её наверняка к ликвидации, а Элис могли бы отдать…

– Вы и в самом деле думаете получить этого индейца?

Элма Маури улыбнулась. Старая Дама внимательно смотрела на неё, ожидая ответа.

– Нет, конечно. Такой работник и красавец к тому же мне не по карману. Жалко Джен.

– Да, – кивнула Старая Дама. – Очень жалко.

Рассел шёл теперь быстро и уверенно. Значит, дочка Джен на сортировке. Скоты, грязные тупые скоты. Как сказать Джен об этом? Запах дыма и крови. Как тогда, зимой…

…Он гнал машину на пределе, не обращая внимания ни на воронки, ни на разрывы, и уже тем более на дорожные знаки. Эта наглость, да ещё жёлтый в чёрной рамке номер спасали его от патрулей и застав. А может, просто всё рушилось и всем уже на всё плевать, выжить бы самому. Он слышал о ликвидации центров, питомников, распределителей, лагерей, Паласов, да дай волю СБ, она всё ликвидирует, но никак не думал, не мог подумать, что «всё» означает и отца. Да, каждый объект ликвидируется со всем контингентом и персоналом, но что отца расстреляют и сожгут наравне… что он не сможет даже отличить труп отца от трупов… материала…