Cедьмой уровень - Виктор Михайлович Ковалев

тени, где можно спрятаться от солнца, на территории станции нет. От жары плавится асфальт под ногами, плавятся мозги в голове, желание одно — пить. Не увидел ни одного человека, кто бы выпив половину воды из бутылки, вторую половину воды оставил другому.

Как однажды пошутил Марк Твен.

— Великая сила статистика — один человек съел целую курицу, другой не съел ничего, а в среднем каждый съел по полкурицы.

18

По установленному порядку к 12 часам дня народ начал собираться возле машин.

Построение. Перекличка. Наконец из части подъезжает машина с обедом.

Команда.

— По машинам.

Колона машин двинулась к зданию 5–6 энергоблоков. Моя машина в этот раз остается на месте, сегодня я обедаю в гражданской столовой со своим взводом.

Вскоре к машине подходит командир и мы проходим к небольшому зданию АБК-2, распложенному напротив главного входа в помещение 3-его энергоблока. У входа нет корытца с водой, зато за дверью в ящике кучей лежат войлочные бахилы. Войлочные бахилы точно такие же, какие иногда используются в музеях. Для какой цели войлочные бахилы используются в музеях понятно, для того, чтобы не повредить дорогой паркетный пол, выложенный из ценных пород дерева. Но для какой цели войлочные бахилы нужны здесь, на бетонном полу помещения АБК-2? Эти войлочные бахилы многоразового использования никто и никогда не стирал. Они насквозь пропитались радиоактивной пылью. При каждом шаге в воздух поднимались миллиарды невидимых радиоактивных пылинок. До такого утонченного способа травить людей радиоактивной пылью в столовой мог додуматься только «умный» человек, но у нас все командование такое, абы кого не берут в генералы.

Но не умирать же с голоду из-за какой-то там невидимой пыли. Достаем из ящика по паре бахил и надеваем их на свои сапоги. Затем заходим в умывальную комнату. Вымыв руки под краном с мылом, поднимаемся на второй этаж и проходим в длинный зал помещения столовой.

Гражданские уже пообедали и разошлись. Выбираем чистый столик. Стол покрыт белой скатертью, в тарелке, стоящей посредине стола, лежат фрукты. Напротив каждого стула на столе столовые приборы. До слез умиляют белые салфеточки в стаканчике.

«Официант» приносит нам по тарелке салата. На первое суп с фрикадельками. На второе бифштекс с яйцом и сборным гарниром. На третье выпечка и компот… с добавкой! Далеко не в каждой столовой, да что там столовой, далеко не в каждом советском ресторане нас так вкусно и сытно кормили.

* * *

Дезактивация помещений столовой АБК-2 — это только предлог. Фактически все уже давно дезактивировано. Оконные проемы закрыты свинцовыми плитами, все начищено, все блестит. Готовят в столовой гражданские повара, а моют (дезактивируют) посуду и полы военнообязанные. Они же убирают и со столов. Хотя люди и остаются в своей грязной «звенящей» робе, но на всех белые халаты.

Военнообязанные приступили к мытью посуды и уборке помещения столовой. Чтобы не терять напрасно время командир предлагает пройти на станцию и принять душ.

Захожу в раздевалку, у каждого гражданского здесь свой шкафчик. После работы им меняют не только нательное белье, но ежедневно меняют и белую рабочую одежду. Обслуживают душевую так же военнообязанные.

Раздеваюсь в предбаннике на скамейке. «Банщик» выдает комплект стиранного нательного белья, портянки и маленькое вафельное полотенце, все точно так же, как и у нас в части. Прохожу в душевое отделение и открываю воду — давление не намного ниже, чем на ПуСО. Вот в этом и заключается главное отличие гражданского душа от нашей «бани». Вода не только сбивает с тела весь пот и грязь, но дополнительно и массирует его. Вроде мелочь, а приятно. Вспомнились слова героя одного мультфильма: «Зовут так же, а какая разница в судьбе».

* * *

Приняв душ возвращаюсь к своей машине. Вскоре с 5–6 энергоблока подъезжают и остальные машины. Строимся возле машин. Командиры еще раз проводят перекличку — никакого нельзя забыть на станции.

Наконец, из помещения АБК-2 подходит командир со своими людьми. Два человека несут большую алюминиевую кастрюлю с вареными сосисками.

Теперь все в сборе. Команда.

— По машинам!.

Установленным порядком возвращаемся в часть.

19

Вечером писарь из штаба приводит в парк техники мою замену, водителя из вновь прибывшего пополнения.

Все, моя работа на этом закончена, за 46 выездов (по приказам только 39–7 выездов «за того парня») на Чернобыльскую АЭС я набрал свою «безопасную» дозу облучения, в связи с чем больше не допускаюсь к работе в зоне радиоактивного загрязнения.

Передаю ключи от автомобиля новому водителю, объясняю порядок заправки автомобиля, прохождения предрейсового медосмотра и получения путевого листа. Жму руку своему сменщику и желаю ему удачи.

Следующим днем начинаю собираться домой. Чувствую себя как выжатый лимон, хочется лечь и не двигаться.

Николай и Сергей набрали свою дозу ионизирующего облучения раньше меня и уехали домой еще несколько дней назад.

Писарь из штаба каким-то только ему одному ведомым методом, глядя на потолок, подсчитал набранную мною дозу облучения — 9.032 рентген. Фантастическая точность, до тысячных долей рентгена, вот что значит «строжайший радиационный контроль»!

Сдаю старшине грязную робу «со свинцовой пропиткой» и взамен получаю свой легкий хлопчатобумажный костюм, в котором я прибыл в полк. Пилотка исчезла (в отличие от большинства военнообязанных при обмундировании мне досталась совершенно новая пилотка, а не засаленная Б/У). Спорить со старшиной бесполезно, у него твердый лоб. Но старшина не лишен доброты душевной.

— Можешь оставить себе «афганку».

Бросаю грязную шапочку старшине под ноги.

— Носи ты ее сам, козел!

Захожу в красный уголок. Со стены исчез транспарант: «Работа на Чернобыльской АЭС оплачивается в пятикратном размере».

Начальник штаба проводит с вновь прибывшим пополнением занятие по технике безопасности.

— Хождение по территории станции в свободное от работы время запрещается.

— Перед принятием воды на территории станции следует прополоскать рот.

— По возвращении со станции в часть следует вытряхнуть рабочую одежду стоя спиной к ветру.

Это