Зануда - Элли Драйвер

— Пробовали. Разные случаи были. К примеру, в конце девятнадцатого века гробницы вскрывались любителями, что порой приводило к трагедии. Некоторые идиоты хватали голыми руками вместилище Ка — и погибали.

— Почему?

— Ка фараона пыталось воплотиться, тут еще многое зависело и от магической силы самого фараона, и от того, маглом был археолог или магом. Маглы умирали на месте, маги иногда выживали, но сходили с ума. Что неудивительно, почти все фараоны были очень сильны магически. Вот поэтому сначала в раскоп идут разрушители, которые обезвреживают все, что видят, потом артефакторы. А мы, историки, получаем доступ к истинным сокровищам — летописям на стенах и папирусах.

— А что мешало этому Ка стать живым?

— Да просто помимо Ка, по расчетам египтян, были еше части души. Например, Рен, то есть имя фараона. Теоретически оно должно быть не один раз записано на стенах гробницы, чтобы воплотившийся мог его прочитать. Но первые археологи читать иероглифы не умели, так что сами понимаете. Нет имени, нет памяти, нет и жизни. Важную роль играет Ба, то есть жизненная сущность, которая может вселиться в священное животное. Или вот мумия, часть души Хат, которая вмещает в себя Ка. Какие интереснейшие обряды они проводили, вы даже не представляете, изобретали уникальные заклинания, и все это для того, чтобы появился Сах.

— Будьте здоровы.

— Что?

— Вы чихнули, мистер Эриксон.

— Вовсе нет. Сах — это духовное тело фараона, которое ждет воплощения.

— То есть мумия может ожить и вылезти из саркофага?

Эриксон поджал губы.

— Теоретически. В смысле, ожить она не может, но вылезти — легко. Если Ка достаточно сильно, то при определенных обстоятельствах оно воздействует на Хат, но увы, псевдооживлением все и заканчивается, мумии не могут даже говорить. Видимо, это связано с тем, что Ах, то есть чистый дух фараона, отсутствует. Или проблема в несбалансированности Сехем, то есть жизненной силы, и Шуит, тени фараона, которую непонятно, откуда призвать. И не стоит забывать про Иб, духовное сердце и вместилище рассудка, это очень важно!

Перси почувствовал, что сейчас сойдёт с ума.

— А вы знаете, что египтяне пробовали оживлять своих фараонов? Велись исследования по созданию големов с подселением души, но от этого пути быстро отказались, слишком нестабильной получалась конструкция, как магически, так и психически. И разваливалась быстро. Были случаи, когда Ка погибшего царя переносили в тело его сына, который был еще младенцем. Рассчитывали, что через несколько лет к ним вернется достойный правитель-отец.

— И что?

— И ничего не вышло. Ни разу за почти три тысячи лет. То ли не приживалось, то ли не ту часть поместили, то ли Ка сына оказывалось сильнее, летописи об этом очень туманно повествуют. Ребенок вырастал — и порой не имел ничего общего с отцом, чье Ка должно было жить в нем. Теоретически, да. В одной из летописей я нашел упоминание, что при взрослении сын вообще оказался похож не на фараона, а на верховного жреца. Пришлось обоих скормить священным крокодилам.

Тут Эриксон слегка опомнился и виновато посмотрел на Перси:

— Вам правда интересно? Мне все говорят, что я сильно увлекаюсь. Конечно, все это не применимо на практике, но настоящему ученому это не важно.

— Мне очень интересно, — заверил его Перси. — Я мало что понял, но хотел бы разобраться.

— Как приятно встретить единомышленника! — воскликнул магоисторик и признался:

— Знаете, я пишу диссертацию по этой теме и буду защищать докторскую степень.

— Я вас поздравляю.

— Спасибо. Хотите, я дам вам ее почитать? Мне было бы очень приятно, если бы мой труд кто-то мог оценить по достоинству.

— Конечно, я вам буду очень благодарен.

— Только имейте в виду, английский язык для меня не родной и там могут быть ошибки. Вас это не смутит?

— Что вы. Если хотите, мистер Эриксон, я мог бы исправить огрехи в орфографии.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны. Я хотел представить работу для международной ученой комиссии, а они придираются к каждой запятой.

Они пожали друг другу руки, чрезвычайно довольные своим разговором.

— Перси! Где ты ходишь! Обедать пора, все уже вышли!

Мама, как всегда, невовремя.

Вечером мистер Эриксон принес Перси свою рукопись. И до утра он читал, исправлял правописание и выписывал самое важное для себя. Копии быстро развеивались, а эта информация стоила того, чтобы ее сохранить. Перси всем ливером чувствовал, что это важно и он на правильном пути. Но куда этот путь приведет?

Утром он так хотел спать после бессонной ночи, проведенной над диссертацией Эриксона, что отказался ехать вместе со всеми в Каир за сувенирами. Билл на это только рукой махнул, мол, одним подопечным меньше. На лице старшего брата, задерганного и подчинёнными, и родственниками, ясно читалась надпись: "Да когда ж вы все отсюда уберетесь к Мерлиновой бабушке?!"

Тому он подробно расписал все, что рассказал ему Эриксон. Тот долго молчал, а потом ответил:

"Значит, шансов у меня нет."

И Перси не знал, что сказать. Ему не хватало знаний, Тому не хватало надежды, и они оба были растеряны.

"Я продолжу искать способ, Том."

"А смысл? Чтоб вот это все собрать в одну кучу — нужно еще и тело. А оно на дороге не валяется. И даже если валяется, радости от этого никакой. А мумией или психом оказаться — так себе удовольствие. Забей, короче. Буду существовать в тетради и прокачивать интеллект с твоей посильной помощью. Как там этот Снейп говорит? Жизнь несправедлива."

Это было больно. Но пришлось смириться. Пока. Совсем сдаваться Перси не хотел, пусть и сам не до конца понимал свои мотивы.

К вечеру в палатку вернулось радостное семейство Уизли, доверху нагруженное папирусами, кувшинами, лампами, чернильницами в форме пирамид и статуэтками Сфинксов. Последние были вырезаны из песчаника, плохо раскрашенного под уральский магический малахит.

Отец очень выгодно купил ковер-самолет. Он был всем хорош: яркий, шелковый, с восточным узором и кистями. У ковра был только один маленький недостаток — не летал. Но отец был счастлив и обещал непременно его починить.

"Стихийное бедствие" — прокомментировал этот праздник жизни Том, которому Перси нарисовал большую часть сувениров. — "Смирись. Все могло быть хуже."

"Куда хуже-то? Ни кната не осталось!"

"Они могли забрать с собой этого вашего верблюда, который на всех плюет. В качестве сувенира и