Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей - Мэттью Дикс

И по сей день я думаю, что ответил тогда правильно. Мне еще только предстоит написать и рассказать историю о том, как я впервые осознал истинную причину, по которой пишу и рассказываю столько историй (тогда, перед аудиторией из 700 бразильских старшеклассников). Но когда-нибудь я это сделаю.

А девушка, которая спросила меня об этом, получила памятный приз.

Глава четвертая. Сны на кончике пера

Со снами у меня не задалось.

Когда мне было 22 года и я работал администратором в McDonald's города Брокстон (штат Массачусетс), меня ограбили, держа у виска дуло пистолета. В попытке заставить меня открыть потайной отсек сейфа грабители уже взвели курок. Ключа от этого отсека у меня не было, о чем ясно свидетельствовала табличка на сейфе. Но грабители не поверили ни мне, ни табличке, решив, что под угрозой смерти им удастся заставить меня открыть сейф. Зная, что всего неделю назад эти же люди убили работника «Тако Белл», я понимал, что они не шутят и что жить мне осталось недолго.

Это одна из моих самых мощных историй.

Впервые я рассказал ее в 2013 году на GrandSLAM в бруклинском концертном зале Уильямсбурга, но совершенно не помню, как все было. То есть воспоминание не просто расплывчато – на его месте у меня большая дыра, в которую безвестно канули семь лет моей жизни, пусть даже они и были проведены на сцене перед аудиторией в 400 человек. Подробнее об этом я расскажу позже.

Спустя два года я поведал более полную версию этой истории на главной сцене The Moth в Бруклинской музыкальной академии, где художественным руководителем была замечательная Кэтрин Бёрнс. Запись этого выступления вы найдете на канале Storyworthy the Book («Годная история») на YouTube. Эту историю мы тоже подробнее разберем в одной из следующих глав.

После ограбления и безуспешной реабилитации я больше 20 лет страдал ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). В 2004 году, когда мы с Элишей начали встречаться, она спросила, почему каждую ночь я просыпаюсь с криками и дрожу как осиновый лист. Я ответил, что просто у меня «такая особенность». Кто-то вот собирает марки, кто-то лыжи, кому-то нравится печь печенье – а мне снятся сны об ужасном ограблении, и в этих снах я абсолютно уверен, что мне конец.

– Не парься, – сказал я ей. – Это просто такая фишка.

Но Элиша ответила, что вовсе это не «фишка», и отправила меня к психотерапевту. Он обнаружил, что я не только мучаюсь кошмарами, но вообще живу в постоянной тревоге и маниакально педантичен (таким образом я пытаюсь разобраться с травмой).

Среди прочего он выявил у меня следующие черты (о которых я и так уже знал):

• Я создаю в голове воображаемую карту входов и выходов любого места, где оказываюсь.

• Я всегда занимаю такую позицию, чтобы видеть главный вход в то помещение, где в данный момент нахожусь.

• Я постоянно составляю мысленную подборку потенциальных угроз, входящих в то или иное пространство или выходящих из него.

• Я держу у себя под кроватью бейсбольную биту и выстраиваю в голове планы побега из собственного дома на случай проникновения злоумышленников. Когда мы с Элишей стали жить вместе, я регулярно сверял с ней эти планы.

Но больше всего моего терапевта встревожило то, что даже наяву я слышу щелчок пистолетного затвора. Когда иду по улице. Или читаю книгу. Или веду машину. Или смотрю телевизор.

Похоже, Элиша была права: я превратился в ходячую катастрофу. Спустя пару лет, пройдя множество терапевтических сеансов, я перестал наконец слышать этот звук, когда иду по улице, и немного расслабился. Тяга к постоянному планированию постепенно меня отпустила. Существенно снизился и уровень тревожности. Но самое главное – кошмары теперь гораздо реже. Конечно, они не исчезли насовсем и вряд ли когда-то меня отпустят, но я могу несколько ночей подряд не видеть во сне вооруженных мужиков в масках.

В такие ночи мне хорошо. Мне снятся сны нормального человека, и я обожаю эти сны. Они текут в свободном русле, сюжетные линии то и дело куда-то убегают, пересекаются в совершенно непонятной логике, идеи наслаиваются, сменяют друг друга яркие картинки. Прямо как «Алиса в Стране чудес» на стероидных грибах.

И хотя на моей тумбочке у кровати всегда лежит дневник, вспомнить содержание этих снов практически невозможно, и я редко черпаю в них ценные идеи и мысли. И все же я развил в себе способность погружаться в это сходное со сном состояние даже наяву, и это оказалось невероятно полезным для поиска новых идей, историй, анекдотов и прочего. И еще это очень полезно для души.

Без границ

Разберем упражнение «Без границ». Идея проста и, конечно, в ней нет ничего революционного, однако, чтобы добиться результатов, нужно следовать некоторым простым правилам, которые я сам вывел.

По сути, упражнение «Без границ» представляет собой перенос на лист бумаги эдакого потока сознания. Представьте себе, что вы изливаете на бумагу свой сон – потому что, если все сделать правильно, текст будет представлять собой имитацию свободных ассоциативных цепочек, характерных для наших снов.

Поток сознания – это когда вы проговариваете или записываете все, что придет в голову, каким бы странным, нелепым или даже позорным это ни казалось.

Люди издавна использовали этот прием – начиная с психологов конца XIX столетия. В XX веке эти стратегии нашли свое применение и среди писателей и мыслителей как еще один способ генерирования новых идей. В подобном стиле были написаны целые литературные произведения.

Лично я такие произведения терпеть не могу. Но для целей сторителлинга мы обратимся к методу записывания потока сознания, из которого будем генерировать новые идеи и воскрешать воспоминания. Для этого нужно следовать трем важным правилам:

Правило № 1: Нельзя цепляться за какую-то одну мысль

Цель упражнения «Без границ» – позволить неожиданным и внезапным идеям переплестись и наслоиться на повседневные мысли, вот как случилось со мной тогда, на углу Главной улицы, когда, выгуливая собаку, я вдруг понял важную вещь о своем отце и вспомнил, как занимался с девушкой сексом на поле для гольфа. Два этих воспоминания столкнулись и переплелись в важный для меня момент, вызванные в памяти ассоциацией с моей прогулкой с Кейли.

Вот почему,