Нашу маму раздраконили - Валентина Анатольевна Филиппенко

Продюсер поджала губы и осмотрела гримёрку. Её наушник зашипел, и все в комнатке (кроме принца) услышали, как кто-то оттуда взволнованно проговорил: «Копейкин идёт».

В этот момент за дверью, вернее за драконом, раздались грохот и недовольное ворчание. Выбросив вперёд длинную худую ногу, мимо дракона в комнатку протиснулся высокий тощий мужчина с шарфиком на шее, с очень смешными тонкими усами и полностью лысой головой. Он сдвинул брови (которые тоже походили на усы), надул губы и хмыкнул:

— Та к-та к-та к. Что это тут такое?

Агата, которой накрутили уже половину локонов и даже налили какао (представляете, сколько селфи она успела сделать за пару минут с плойкой в волосах?), подняла подбородок и спокойно ответила:

— Тут у вас принцесса. Можете кланяться!

Мужчина, побелевший как снег от встречи с моей сестрой, глянул на продюсера.

Та скривилась, потрогав кудряшки Агаты, и ответила:

— У нас форс-мажор. Меняем героев. Я как раз собиралась вам сказать…

— ЧТО? — буквально капслоком спросил мужчина. — ЧТО? Да вы что о себе возомнили? Я тут режиссёр! Я решаю, кто и кого играет! Какие такие форс-мажоры…

Но пыл его, сделавший лицо красным, а голос — слишком тонким, быстро угас. Потому что продюсер ткнула пальцем в морду нашей мамы, то есть в лицо дракону, и ящер в ответ недовольно фыркнул облаком дыма.

— Глядите, какой у нас дракон. А к нему комплектом идёт принцесса.

«И рыцарь!» — подумал я. Но скромно промолчал. Скромность украшает рыцарей.

Слова

Окинув взглядом гримёрку и маму, режиссёр протянул Агате руку.

— Копейкин, — представился он.

Агата посмотрела на меня вопросительно и кивнула.

— Кроме дракона, у меня есть рыцарь, — сообщила она и мотнула кудряшками в мою сторону.

И отхлебнула какао из стаканчика со снежинками, отчего над верхней губой у неё собрались белые пушистые усы. «Усатая принцесса — интересный режиссёрский ход», — подумал я и хихикнул. Но вслух говорить ничего не стал. Тем более что горячее какао Агата любила, да и портить момент мне не хотелось. Назвать её мушкетёром я ещё успею.

— Дайте какао и рыцарю. И дракону! — приказала Агата.

Копейкин наклонил голову в одну сторону, потом в другую и ухмыльнулся: Агата явно ему нравилась.

— Да вам и текст не нужен, прин-цес-са. Вы и так справитесь, — заметил он.

Агата просияла (потому что читать, скажем так, она не любила).

— А вы, дорогой дракон… — Копейкин повернулся к маме, — с ролью успели ознакомиться?

— Это «она», — поправил режиссёра я.

— Девочка? — поднял бровь Копейкин.

— Наша мама… — тихо проговорила Агата.

Чтобы не отвлекать режиссёра сложными мыслями о родственных связях и нашем семейном древе, я напомнил ему о роли дракона.

— Да, роль… Смотрите… — Он с подозрением глянул на дракономаму. — Сперва мы показываем королевство. Замок, зима, Новый год, крестьяне. Танцуют, поют, летят конфетти. Потом принц выходит на балкон поприветствовать свой народ… — Режиссёр посмотрел на Агату и показал, как надо махать народу ручкой. Агата тут же, и весьма неплохо, повторила за ним движение. — То есть принцесса выходит. Далее бьют часы, загорается ёлка, и вдруг прилетает дракон! Дракон кружит над замком, народ в панике разбегается. Дракон облетает ёлку, плюётся конфетти и похищает принцессу с балкона. Переполох, визг, слёзы, ёлка гаснет.

Потом гаснет свет, и мы быстро меняем декорации. И оказываемся в пещере дракона. А там гора новогодних подарков, которые он много лет воровал! Принцесса осматривает подарки и понимает, что среди них нет ничего, подходящего для дракона. Ей становится жалко его, она догадывается, что никто никогда не дарил дракону подарков на Новый год! Звучит трагическая музыка, дракон отпускает принцессу, свет гаснет…

— А рыцарь? — вдруг вмешался я.

— Какой рыцарь? — сбился и смутился Копейкин. — Нет рыцаря в сценарии.

— А кто принцессу спасает? — всё же решил уточнить я. Эх, не было у меня с собой моей книжки…

— Она са-ма, — отчеканил Копейкин. И продолжил: — Так вот, гаснет свет, мы снова в замке, где принцесса у ёлки рассматривает подарок для дракона. Выходят король с королевой и хвалят дочь: она сделала отличный выбор. Это новый мангал! Мангал для огнедышащего ящера!

— Манга-а-ал? На Новый год? — переспросил я.

— Ну да. Наш партнёр и спонсор — магазин мангалов. Король с королевой рассказывают о мангалах, и представление заканчивается.

Мама, то есть дракон, всё это время слушала Копейкина довольно внимательно, но под конец затряслась и буквально захрюкала. Она явно давилась от смеха. Режиссёр покосился на неё с презрением и поправил на шее шарфик.

— Что с ним? — уточнил он. — Дракон… простыл?

— Это «она»! — напомнила Агата, величественно выставив ножку, чтобы слезть. И спрыгнула со своего «трона».

Повисла неловкая пауза, хотя уже пора было выдвигаться на сцену.

— А что с ним делать будем? — кивнул режиссёр в сторону принца: мальчик продолжал сидеть в углу гримёрки с печеньем и наушниками.

Джинсовый продюсер прикусила губу и тоже, как и режиссёр, наклонила голову.

— Его папа — хозяин магазина мангалов, — вздохнула продюсер. — Но дракон нам очень нужен! Так что этот огонь я возьму на себя. А ты, — она повернулась к дракономаме и уставилась ей прямо в морду, — не подведи нас. Сделай так, чтобы эти шашлычники остались довольны и забыли о своём сыне!

Тут наушник у неё снова зашипел: актёров звали на сцену, обещая вот-вот погасить свет в зале. На Агату спешно натянули платье — слишком большое и пышное, но она довольно встала на цыпочки, показав миру свою настоящую натуру, то есть ботинки на шнуровке, и ещё раз глянула на себя в зеркало и поправила корону. Мамодракон стала сдавать задом в коридор, чтобы покинуть гримёрку, а я подошёл и взял у принца печенье.

И представление начинается!

Актёры, то есть дракономама и Агата, отправились на сцену. Я слышал, как принцесса, проплывая по коридору, репетировала приветствие подданных. Джинсовый продюсер осталась в гримёрке — присматривать за принцем; меня же Копейкин повёл за собой куда-то вглубь торгового центра. Он сказал, что лучше всего представление смотреть из зрительного зала.

— Тут тебе и ваш дракон будет виден, и музыка слышна, и эмоции зала… М-м-м! — будто со мной, но скорее сам с собой говорил режиссёр, вышагивая на длинных тонких ногах.

Пройдя пару галерей с магазинами, мы свернули в