Дети русской эмиграции - Л. И. Петрушева

нас застигли большевики. Однажды ночью мы проснулись от ужасных выстрелов, похожих на удары грома; все высыпали на улицу, и оказалось, что это наступают большевики по направлению от Пятигорска. Взобравшись на чердак, мы увидели, как двигались батальоны, спускаясь медленно с горы, и как издали разрывались снаряды. Положение было очень опасное. И на другое утро все с ужасом должны были примириться с мыслью, что находятся под игом большевиков. Все мгновенно изменилось под их властью. Каждый человек боялся выходить на улицу и больше сидели дома, карауля свое, может быть, последнее имущество. Так как никто не мог быть гарантирован от того, что завтра его убьют или ограбят дотла или, может быть, придется погибнуть с голоду.

Еще до прихода большевиков в Ессентуки папа мой находился в Петрограде, так как там служил в Морском ведомстве, мы же были отправлены раньше. Вдруг мы узнаем, что Петроград занят большевиками, и, значит, папе не придется оттуда выбраться. Сколько маме пришлось в это время пережить! Но, по счастью, папе удалось всеми правдами и неправдами, при помощи всевозможных паспортов и преодолевания бесчисленных препятствий приехать к нам. Таким образом, наша семья все время находилась, за исключением некоторого времени, вместе. Но что пришлось пережить другим семьям? Могу привести пример из жизни одной нашей знакомой семьи. Муж этой дамы вследствие тяжелого ранения был отправлен в госпиталь, а большевики, издеваясь над ним, так как он был офицер, вытащили его на улицу и поместили в каком-то продуваемом сарае, где, конечно, он и умер на руках жены. В Царском Селе в одной семье, отец которой был генерал в отставке, бывший в германском плену, но в конце концов вернувшийся в Россию и умерший года два тому назад, было пять сыновей, офицеров, которых всех после его смерти угнали на каторжные работы, говоря что на 3 года. Но навряд ли они вернутся. Несчастная мать осталась одна без всякой поддержки на старости лет. И много еще таких семей находится в нашей разоренной бедной России.

Прожив около двух лет в Ессентуках, мы переехали в Севастополь, куда папу вызвал адмирал Канин, и здесь опять пришлось нам быть под большевиками, под их красным флагом; но недолго это продолжалось, они были прогнаны несмотря на то, что их силы были вдвое, если не втрое, больше нашей армии. Но на не успевший еще оправиться от них Крым снова начали наступать красноармейцы, и на этот раз с еще большим ожесточением, грозя разгромить все на своем пути. И вот, в этот-то раз, именно 1 ноября 1920 года и началась Крымская эвакуация. Все, кто только мог, стремились из Севастополя. Уехать надо было и собраться в какие-нибудь 24 часа. Настроение в городе было повышенное и нервное.

Придя со службы, папа объявил нам, что надо ехать. Мы начали собирать вещи, конечно самые необходимые, бросая все остальное. В 9 часов вечера мы снесли наши вещи на мост, пересекающий южную бухту, к которой должен был подойти катер и взять нас на пароход «Якут». Но нам пришлось ждать его до самого утра. Прозябнув и измокнув дотла, так как шел дождь и был сильный ветер, мы представляли из себя самую плачевную картину, картину беженцев. Но вот наконец в 7 часов утра катер подошел и, взяв нас, поплыл к «Якуту». Причалив к «Якуту», нам бросили трап, по которому мы взобрались на него. Обозрев пароход, мы увидели, что места все заняты, и, следовательно, поместиться нам негде, кроме как на палубе. Ужасная грязь парохода нас ужасала, но приходилось мириться. Но вот около полудня подняли трап, пароход издал гудок, снялся с якоря и поплыл, колыхаясь, по морю.

Какое-то странное чувство овладело мной при этом. Мне казалось, что этим гудком пароход в последний раз прощался с Россией, как бы в последний раз прощался с родной ему частью Черного моря. И мне также казалось, что я никогда больше не увижу дорогой моей Родины, которую я так люблю всем моим сердцем, всей душой и без которой не могу жить. Все остальные государства перед ней ничто. Да и кроме того, у меня вертелась мысль, что нас всех ожидает за границей, куда-то мы попадем и как к нам отнесутся? Вот какое состояние овладело мной при расставании с родными мне берегами. Но кроме чувства сожаления в моей душе кипело чувство негодования против всем ненавистных большевиков. Как могли они, как смели разорять Россию? Отплатим же мы им впоследствии. В продолжение таких размышлений я не успела и опомниться, как мы выехали в открытое море, и началась качка, но, слава Богу, продолжалась недолго, и мы весь остальной путь шли совершенно спокойно. Через пять дней дошли до Константинополя, где простояли под карантином несколько дней, и нас пересадили на «Витим», большой торговый транспорт, предназначенный скорее для перевозки скота, чем людей. Мы поместились в каком-то трюме: грязь была непомерная, негде было приткнуться, так как все было вымазано углем и каким-то маслом. К счастью нашему или по несчастью, даже не могу сказать, нас перевели на пассажирский пароход «Владимир». Этот пароход был также нагружен беженцами до предела, выше которого нагрузить было нельзя. Опять все разместились там, где могли. Кто в трюме, кто на палубе. Неизвестно, где было лучше. Этот переезд от Константинополя до Бакара был кошмарный. Пароход не топили, холод был страшный, спать было негде, есть нечего, а главное, грязь, грязь и грязь. Целых 40 дней мы плыли от Константинополя до Бакара. Да! Вот какое испытание нам пришлось перенести! Однако выносливые русские люди: в течение такого путешествия не случилось ни одного случая болезни. Все благополучно прибыли в Бакар, город Хорватии, и отсюда нас разослали по всем городам Хорватии. Наша семья в числе многих других попала в Загреб. Вот до чего нас довели большевики! Разграбивши всю Россию, они и до сих пор продолжают развращать народ, изменяя в школах преподавание всеми установленное раньше и признанное, а главное, производили и производят до сих пор гонение на религию, отменяя преподавание Закона Божьего, и вообще сами являются и других желают сделать антихристами.

Скорее бы их истребили и избавили от них нашу избитую и истерзанную Родину.

Реальное училище Всероссийского союза городов в г. Земуне ([ноябрь] 1924 г.)[184]

1 класс

Мальчик

Мои воспоминания о последних годах в России

Я приехал в Сербию всего два месяца тому назад. После всех ужасов, какие мне пришлось видеть в