Живой Журнал. Публикации 2009 - Владимир Сергеевич Березин
Книгу Живой Журнал. Публикации 2009 - Владимир Сергеевич Березин читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ты понимаешь, что в этом случае ты приходишь к той литературе, которую я условно назвал профессорской. Или к тому, что пишет ***?
- ***… Я эти писания называю литературой девочек со ****-. А что касается той литературы для узкого круга, то это вопрос потребления. К ней я тоже себя не отношу, потому что не хочется писать что-то заумное. И я не филолог. То, что я не собираюсь заниматься филологической литературой, то это уж точно. Мне хочется в какой-то мере свою жизнь. Для меня писание двойственный процесс — формирование текста это формирование себя; с каждой вещью, которую я писал, я изменялся сам, и думаю, что я изменялся в сторону глубины, что ли. Я понимаю, о чём идёт речь. В том, что ты называешь профессорской литературой, отсутствует онтологическая привязка, то есть это вещь, которая от жизни и конкретного бытия автора оторвана на любую степень дальности. А мне не хочется терять бытийность. Постмодернистские идеи описания текста текстом меня интересуют больше как игры ума, уходить в это серьёзно я не думаю. Там где непонятно, что это — вот лучший вариант.
— Ну а "Волхв" — это тоже игры ума?
— Видишь ли, я прочитал Фаулза как-то быстро, и… Ничё не думаю. Надо перечитать. Если ты не вырастаешь в профессорской семье, то филологический путь тебе заказан. Уже не дано. Я начал заниматься этим поздно, и до сих пор существую вне литературного процесса. С весельем и ужасом я смотрел на этих людей… Есть такие люди, которые живут на презентациях — но это даже не этот уровень.
— И есть хорошее слово — стололазы.
— И есть достаточное количество людей, которые обслуживают культуру, и за счёт этого живут. Но я старался не делать бы таких обобщений кошмарных.
— Но это вечно. Эта литература самодостаточна.
— Но всё-таки, литература — не музыка. Это в современной музыке, такая субкультура питает то, что находится на вершине культуры. Те люди, которые выпускают пластинки миллионными тиражами, питаются теми идеями, которые вызываются спонтанно в этой субкультуре, идеями, которые возникаю в каком-нибудь нью-йоркском подвале. В этом подвале сидели несколько человек, которые что-то сочинили, выпустили свои записи тиражом в тысячу экземпляров, а потом разбежались или умерли от наркотиков. А в литературе нет такой преемственности. Был правда, прорыв соцартовский период — ранней перестройки, да и то, такой книги как "Москва-Петушки" уже никто не смог написать.
Эти люди варятся в своём соку. В этих мероприятиях очевиден перевес в сторону самоактуализации, а не создания текста. Когда приходит человек, который текстом хочет заявить только самого себя, я не очень понимаю, почему я на это должен смотреть. Года три или четыре назад, когда появились новые журналисты на телевидении, оно меня дико бесили. Сейчас-то они либо ушли, либо научились, а вот тогда появлялся некто на экране, и хотя пригласил к себе серьёзного человека, усиленно начинал излагать свою собственную точку зрения. Я не могу вспомнить какого-то имени, это общее впечатление. И вот сидит человек, которого мне действительно было бы интересно послушать, а напротив него какая-нибудь дамочка (я не уверен, что это был именно Аверинцев). Аверинцев только рот откроет, а дамочка в этот момент ему: "А я думаю, что это вот так…"
И начинает пять минут говорить дамочка, и два слова дают Аверенцеву. И вот я всё не могу понять, почему я должен собственно слушать, что она думает.
— А может, дело не в журналистах, а в самой системе средств массовой информации. Они же именно средства информации. И именно массовой. И там этот гипотетический Аверинцев с культурой письменной не может существовать.
— Но передачка существует, а если она существует, то в принципе должна ориентироваться на него. Наше телевидение не создало ещё своей собственной эстетической системы.
— А у тебя нет впечатления, что на телевидении фигура Аверинцева адекватна фигуре Жириновского, Чаплин — Толстому, все они становятся мифологическими образами? Шоу — свойство телевидения, а рассуждения Панченко или Лихачева не есть шоу.
— Но по телевидению не обязательно показывать шоу.
— Солженицына никто не читает, о нём вспоминают в тот момент, когда ему приходится уйти с телевидения.
— Я не хочу касаться Солженицына, потому что это тема для меня больная, как и для большинства тех, кто его уважает.
— Я могу говорить только за себя. "Красное колесо" я читал не смог. Я жутко обиделся на себя, а не на него. Это действительно отдельная тема.
— Я уже говорил о кино, и отсюда разговор о теме. Всё кино на протяжении от изобретения звукового кино до авангардистских опытов было литературой. Начали это разбивать наверное итальянцы. Я могу путаться, потому что точная периодизация меня не интересует. А вот современное кино ушло от литературы достаточно далеко.
Очень хочется что-то найти, чтобы тема была с дрожью. Все мы пишем как бы между делом. У меня нет и другой темы спасительной для многих наших классиков — темы трагического или счастливого детства. Как у того же Бунина, у которого всегда была эта тема — какая-нибудь прогулка вокруг усадьбы. А у меня было совершенно обыкновенное детство, мы все ходили в одни школы, ездили в одни и те же пионерлагеря. Хотелось бы найти жёсткую опору.
Вот год назад у меня родился ребёнок, и эта одна из таких опор. Сын, его зовут Никита, и после этого события я начал жить совсем по-другому.
Вот вчера я услышал слово "патриотизм", неважно, где я его услышал, а важно то, что я сразу же стал думать о том, что настоящий патриотизм должен строиться по совершенно другому принципу — не сверху — от страны или государства, а снизу, от семьи. Пока мы не будем уверены в своей семье и чувствовать её безопасность, иметь возможность устраивать её благополучие, никаким патриотизмом не запахнет. Все эти российские патриотические дела настолько придуманы и натянуты, потому что существуют в мире, где ты больше ничего не можешь сделать дома, кроме того, как жену побить, а отправляешься на улицу спасать Россию.
Потребность укоренения — настоятельная потребность. Вот Чехов, например, был человеком, укоренённым во вполне определённом быте, а весь корпус текстов раннего Набокова посвящён именно тому, как этот быт вокруг него разрушался. У этих людей, которые с детства входили в жизнь членами давно организованного общества, место было вполне осмысленно. Они не задавали
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Аноним09 июль 05:35 Главная героиня- Странная баба, со всеми переспала. Сосед. Татьяна Шумакова.... Сосед - Татьяна Александровна Шумкова
-
ANDREY07 июль 21:04 Прекрасное произведение с первой книги!... Роботам вход воспрещен. Том 7 - Дмитрий Дорничев
-
Гость Татьяна05 июль 08:35 Спасибо. Очень интересно ... В плену Гора - Мария Зайцева