Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

– Не надо.

И сам направился к двери.

– Я Шаумян Степан, 1878 года.

– Комиссар?

– Особый комиссар по делам Кавказа.

– На выход.

– Куда меня? – спросил Шаумян.

– Там скажут, – был ответ.

Все, кто был камере, теперь стояли на ногах и смотрели, не роняя ни звука. Ираклий Метакса, сидевший у самого окна, рванул к двери.

– Куда его?

И Корганов тоже выкрикнул, и Анастас; все подхватили:

– Куда его? Куда ведете?

– Спокойно! – крикнул надзиратель. – Чего бузите? Англичане вас забирают. В Персию поедете. Потом – в Индию.

– Почему в Индию?

Надзиратель глянул с ненавистью.

– А подальше отсюдова!

И снова поднял к глазам свою бумажку:

– Джапаридзе?

– Есть. Прокопий Апрасионович, 1880 года.

– Тут написано «Алеша».

– Это кличка.

– Комиссар?

– Член бакинского Совнаркома.

– На выход. Корганов!

– Есть. Григорий Николаевич. 1886 года.

– Комиссар?

– Член бакинского Совнаркома.

– На выход.

Теперь к двери подошел Метакса.

– Глянь, начальник. Метакса Ираклий, 1889 года.

– Комиссар?

– Нет. Личный охранник Шаумяна и Джапаридзе.

Мемориал 26 бакинским комиссарам на месте их захоронения в Баку. В 2009 году памятник был демонтирован, останки комиссаров перезахоронены на кладбище.

Библиотека Администрации Президента РФ

– Личный охранник? – надзиратель осклабился. – Плохо охранял, охранник! Ты тоже в списке. Выходи.

Теперь к двери, расталкивая прочих, рванул и Анастас.

– А ну, меня глянь. Микоян Анастас Иванович.

– Такого нет. Ты тоже комиссар?

– Помощник Шаумяна.

– Тебя нет в списке. Зевин! Яков Давыдович!

– Есть Зевин…

Анастас шагнул назад, в голове шумело. Почему англичане? Почему в Персию и в Индию? Какая может быть Индия? Что ему делать? Кричать, скандалить, настаивать? Он должен быть рядом с Шаумяном! Или, может быть, рядом с его сыновьями?

Сурен и Лева стояли рядом с ним, оба напряженные, с блестящими глазами. Их не вызвали. Анастаса тоже.

Вывели Басина, Малыгина, вывели всех членов Совнаркома. Из коридора раздался крик Джапаридзе:

– Товарищи, держитесь! Увидимся в Астрахани!

И тут же голос солдата-охранника:

– Молчать, не разговаривать!

Дверь захлопнулась с грохотом.

Больше Анастас не видел Шаумяна, Джапаридзе и остальных.

Откуда взялся список из 26 бакинских комиссаров? Согласно свидетельству участника событий Сурена Шаумяна, при обыске у комиссара Корганова нашли листок бумаги с рукописным перечнем из 26 фамилий. Этот список был составлен еще в Баку, в Баиловской тюрьме, и был необходим для распределения продуктовых передач, поступавших в тюрьму с воли, от родственников арестованных. В списке кроме членов Совнаркома значились и рядовые большевики, такие как Николайшвили, Метакса, Мишне. О существовании такого списка Сурен Шаумян заявил в июне 1925 года в письменных показаниях, сделанных в ходе следствия по делу Ф. Фунтикова[57].

Ночью 19 сентября 26 бакинских комиссаров посадили в отдельный вагон поезда, идущего в Ашхабад. На 207-й версте Среднеазиатской железной дороги, между телеграфными столбами 118 и 119, поезд остановили. Комиссаров вывели из вагона и казнили.

В 1920 году место казни было разыскано, тела найдены. Для расследования была создана специальная комиссия ВЦИК РСФСР во главе с юристом В. А. Чайкиным32–1.

Убийство происходило «всевозможными средствами», то есть комиссаров не только расстреливали, но и секли шашками, били лопатами. Головы отрубили и бросили рядом с телами. Некоторые черепа были раздроблены[58].

До сих пор не ясно, кто отдал приказ о казни. Известны фамилии лидеров Закаспийского Временного правительства: Фунтиков и Кун. Их деятельность контролировали командиры английского корпуса Маллесон и Тиг-Джонс. Однако участие британских офицеров в расстреле не подтверждено документами. Эсер Федор Фунтиков, глава правительства, не имел никакого отношения к Баку, не имел представления о деятельности бакинского Совнаркома, не имел никаких личных счетов к Шаумяну, Джапаридзе, Корганову, Фиолетову и прочим. С тактической точки зрения Закаспийскому правительству, кто бы его ни возглавлял, было гораздо выгоднее держать бакинских комиссаров целыми и невредимыми под арестом в качестве заложников, чтобы потом, при ухудшении ситуации, выдать пленников Советской России в обмен на некие уступки для себя. И наоборот, расстрел превращал лидеров Закаспийского Временного правительства в открытых врагов Советской власти. Зачем эсеру Федору Фунтикову, бывшему паровозному машинисту, брать на себя ответственность за гибель Шаумяна, имевшего мандат от Ленина? Единственным связующим звеном между закаспийским Красноводском и закавказским Баку являются английские войска, действовавшие и там, и здесь. Однако офицеры Уилфрид Маллесон и Реджинальд Тиг-Джонс – командиры английского корпуса в Туркестане – отрицали какую-либо свою связь с расстрелом. Не было ни следствия, ни суда, ни приговора.

Книга «Архитектура Советского Азербайджана» с фотографиями памятников 26 бакинским комиссарам. 1972 год. Библиотека Администрации Президента РФ/Фото А. Полосухиной

Анастас узнал о гибели товарищей только спустя месяц, в октябре 1918 года.

В камере арестного дома в Красноводске их осталось четверо: Анастас, Самсон Канделаки, Левон и Сурен Шаумяны[59]. В ноябре их перевезли из Красноводска в Ашхабадскую тюрьму. Там Анастас провел зиму 1919 года. Заболел цингой. Сыновья Шаумяна находились рядом – после гибели их отца Анастас дал себе клятву охранять их жизнь и остался верен этой клятве до последнего дня.

Ашхабад, как и Красноводск, формально находился под контролем Закаспийского Временного правительства, а фактически управлялся английскими интервентами – даже тюрьму охраняли солдаты-сипаи, бородатые, в белых чалмах.

27 февраля 1919 года Анастаса и других выпустили. Как позже выяснилось, их освобождения добивались бакинские большевики, в том числе и по международным каналам, через Москву[60].

К тому времени история расправы над бакинскими комиссарами получила широкую огласку. Английское командование сочло благоразумным выпустить из тюрьмы жен и родственников расстрелянных комиссаров: Варвару Джапаридзе, Марию Амирову – всех, кому посчастливилось избежать гибели.

В конце февраля Анастас отправился пароходом в Баку.

СПРАВКА

События, связанные с гибелью бакинских комиссаров, реконструированы в соответствии с воспоминаниями А. И. Микояна («Дорогой борьбы», «Так было»), воспоминаниями Сурена Шаумяна («Бакинская коммуна») и биографической книгой «Степан Шаумян» историка И. Дубинского-Мухадзе, созданной в 1965 году с помощью Льва Шаумяна. Такова принципиальная позиция авторов: обращаясь к материалам советской историографии, мы считаем, что опираться следует на свидетельства непосредственных участников событий, то есть Анастаса Микояна, Сурена Шаумяна и Льва Шаумяна. В настоящее время существуют новые исследования этого эпизода истории (см. Е. Ю. Сергеев. 26 расстрелянных комиссаров Бакинской коммуны: мифы и реалии советско-британских отношений в Закавказье и Центральной Азии 1918 года. Новая и новейшая история. № 3. 2019. С. 48–60).

ДОСЬЕ

«Приглашая англичан в Баку и предавая большевиков, бакинские меньшевики и эсеры думали использовать английских гостей как силу, причем предполагалось, что хозяевами в стране останутся меньшевики и эсеры, гости же уедут восвояси. На деле получилось обратное: гости стали неограниченными хозяевами, эсеры и меньшевики превратились в непременных участников злодейского и низкого убийства 26 большевистских комиссаров, причем эсеры вынуждены были перейти в оппозицию, осторожно разоблачая новоявленных хозяев, а меньшевики в своей бакинской газете “Искра” вынуждены проповедовать блок с большевиками против вчерашних