Путь Инквизитора. Том 3. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

старенькая, видавшая виды кираса на нём были одинаково уместны. На бургомистре же его безусловно недешёвый доспех выглядел не иначе, как на корове седло. Да и подшлемник он напялил под шлем явно большего размера, чем ему был надобен.

Они едва начали своё движение, а генерал услыхал тихий щелчок. Он отлично знал этот звук, так щёлкала откидная крышечка пистолета, что закрывала полочку с затравочным порохом. Нейман приготовил своё оружие, и в том, что оружие и у Максимилиана уже готово, генерал тоже не сомневался.

Тиммерман подъехал к генералу намеренно не спеша, желая показать, что бегать по зову титулованного холуя герцога бургомистр Фёренбурга не будет. Офицеры, его сопровождавшие, тоже были важны, их лица переполнялись спесью, они всем своим видом желали показать, что переговоры эти им не нужны и они уверены в своей победе.

И когда Тиммерман остановился в пяти шагах от генерала, он поклонился и, дождавшись ответного поклона, спросил:

— И что же вы мне собирались предложить, генерал?

— В общем-то ничего, — сурово ответил Волков и спокойным голосом, как будто просил у слуги подавать завтрак, добавил, чуть развернувшись к своим офицерам:

— Время, господа!

Из-под плаща Неймана сразу вынырнула рука, и тут же заскрипело, засвистело колёсико, раскручиваемое пружиной, и высекло сноп ярких бело-голубых искр. Из горожан лишь один сопровождавший бургомистра понял, что происходит; он почему-то выкрикнул громко: «Порох!» — и одной рукой, ладонью в кольчужной рукавице, попытался закрыть, прикрыть от пули лицо бургомистра, да вот только не дотянулся.

Вссс-пахх!

Пуля ударила в горжет Тиммермана. Ударила в самый край и срикошетила тому в левую часть подбородка, но, кажется, не нанесла большого вреда. Волков даже подумал, что дело не выйдет, а бургомистр уже смотрел на него возмущённо: да как вы посмели?! Но продлился этот взгляд едва ли мгновение…

Всс-пахх!

Кони заплясали под всеми, кто был на площади, — от испуга, от дыма, от шума выстрелов животные перепугали друг друга. Седоки едва удерживали их.

Барон не видел, куда ударила вторая пуля, но видел, как Тиммерман схватился рукой за лицо, прикрыл левую часть его, закинул голову и стал заваливаться на спину, воскликнув:

— Ах, что же это?

Двое из приехавших с ним офицеров стали подхватывать его, не давая упасть с коня, а третий с криком «Подлая ты тварь!» выхватил меч и кинулся на генерала.

Но тот даже своего оружия не достал, он просто опустил забрало и дождался, пока дурень ударит его своим мечом по шлему. Он знал, что Нейман успокоит этого храбреца. Так и вышло: капитан, чуть тронув своего коня шпорами, проехал и врезал по шлему болвана молотом. Ударил сильно, но не так, чтобы убить.

А два других офицера уже увозили бургомистра, который так раскачивался в седле, что вот-вот должен был свалиться на землю.

Волков чувствовал, что настало самое главное время, через секунду горожане опомнятся, и в него и в его офицеров полетит сотня болтов и аркебузных пуль. Нужно было что-то сделать… Срочно, срочно!

И он сделал. Он сначала поднял забрало, прекрасно понимая, что десяток людей сейчас будет целиться ему именно в лицо, а потом поднял руку и прокричал что было сил:

— Добрые люди Фёренбурга, война окончена! Сегодня больше никто не пострадает! Ступайте к жёнам!

Потом развернул коня и почти шагом поехал в сторону первых линий своих мушкетёров.

Максимилиан и Нейман поехали за ним, так же медленно, как и их командир. Это их поведение было надменным и вызывающим, но никто из горожан так и не выстрелил в их сторону ни из арбалета, ни из аркебузы. Наверное, среди местных не осталось ни одного офицера, что хотел бы подраться.

А Волков, доехав до Брюнхвальда, произнёс:

— Разворачивайте колонну, Карл. Мы возвращаемся в казармы.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 49

⠀⠀

Усталость. У него едва хватило сил, чтобы вернуться в казарму, доехать самому и без поддержки. Последние силы он потратил, чтобы слезть с коня и перекинуться парой слов с Брюнхвальдом. Он ушёл в свой закуток, где оруженосцы и слуги помогли ему снять латы и раздеться. Гюнтер, снимая одежду, заметил:

— Господин, а на бинтах крови-то немного.

Это была хорошая новость, так как генералу казалось, что рана стала причинять ему больше беспокойства.

Помывшись и переодев исподнее, перекусив на скорую руку, он уже готов был лечь поспать немного, но пришёл хмурый от недосыпа и усталости фон Флюген и пробурчал:

— К вам хранитель имущества просится, говорит, что дело у него, не терпящее отлагательств.

— Скажи, я сейчас приду, — ответил генерал и просил у слуг чистую одежду.

— В городе смятение! — сразу заговорил Вайзингер, едва поздоровавшись с генералом.

— Бургомистр мёртв?

— Всякое говорят. Мёртв, ранен, бежал. Мои ребята уже начали грабить склады на Тележной улице, никто им не препятствует. Стражи по городу не видно, судейских не видно.

— Только не трогайте склады честных горожан, — предостерёг его Волков. — Следите за тем, прошу вас.

— Конечно, конечно, — соглашался хранитель имущества. — Но сейчас я не о том пришёл сказать.

— Что-то случилось?

— Тут мне человечек один рассказал, что Шибенблинг, Цумм, ван Хотлин и другие видные еретики, а также брат бургомистра Георг Тиммерман решили сегодня встретиться в полдень в доме купца Манфельда.

«Шибенблинг, Цумм, Манфельд — прямо весь список честного горожанина Топперта», — отметил Волков.

— Уж не знаю, о чём эти аспиды будут говорить, но думаю, что не добро они замышляют, — продолжал хранитель имущества Его Высочества. — Лучше бы их там взять всех, пока в кучку собрались.

И он был абсолютно прав: если бургомистр Тиммерман был главной занозой, то эти господа несомненно были корнями той занозы.

— Фон Флюген, — произнёс генерал, но это вышло слишком тихо, видно от усталости, и поэтому он чуть откашлялся и повторил громче: — Фон Флюген!

— Тут я, генерал, — молодой человек, кажется, задремал на лавке.

— Майора Дорфуса ко мне.

Дорфус, видно, уже улёгся спать — и немудрено, день он провёл насыщенный, а ночью и утром выдалось ему повоевать. Но генерал ни себе, ни офицерам своим поблажек не давал.

— Возьмёте ротмистра Юнгера и всех его кавалеристов, посадите на коней ещё два десятка мушкетёров, Возьмите из рот Неймана самых молодых солдат, два десятка, и к полудню будьте в доме купца Манфельда.

— А где это? — сразу спросил майор.

— Дом в самом конце улицы Жаворонков, — пояснил ему хранитель имущества. — Трёхэтажный, без двора и забора, но с воротами; двор внутри дома. Его несложно будет узнать.

Дорфус кивнул.

— И что мне сделать?