Возвращение государства. Россия в нулевые. 2000–2012 - Екатерина Михайловна Шульман

Ознакомительный фрагментПрактически никогда политический процесс не является результатом заранее сформулированного сценария или составленного кем-то заговора. Чем выше по иерархии находится действующее лицо, тем больше оно связано условиями этой иерархии если не в принятии решения, то в его выполнении: система может согласиться выполнить любой приказ, но действовать будет в любом случае в рамках своих возможностей. Нравственной ответственности это не снимает, но, поскольку наука не занимается выдачей нравственных оценок, мы должны помнить и об объективных условиях, и об объективных критериях оценки.

Второй ментальный грех, в который склонны впадать люди, оглядывающиеся на прошлое и старающиеся его проанализировать, – это эквифинальность (одинаковый результат, равный финал). Это положение, в котором любое действие внутри системы приводит к одному и тому же результату. Таково популярное изложение отечественной истории как циклической, повторяющейся: в России каждые 20 лет заморозки, а потом оттепель, в России за 10 лет меняется всё, а за 200 лет – ничего.

Во-первых, эта идея хождения по кругу плоха тем, что она отрицает исторический прогресс, во-вторых, это впадение в тот самый интеллектуальный соблазн поиска формальных сходств, которые не имеют значения, и игнорирования отличий, которые важны. Сравнение любого репрессивного эпизода с 37-м годом или с уже упоминавшейся опричниной – хороший публицистический прием, но в нем мало научной ценности. Поэтому эквифинальность – это ложный мыслительный прием, надо стараться его избегать.

Ловля «черных лебедей», роковых событий – не роковых выборов, а именно неких внешних факторов, которые прилетели и все поменяли, – еще одно распространенное заблуждение в анализе нашей новейшей истории. «Черный лебедь» становится значимым фактором трансформации только тогда, когда условия для этого созрели. Если их нет, то любой «черный лебедь» покажется простой вороной. А если условия уже сложились, то любое случайное, малозначительное событие запускает лавинообразную череду последствий.

Вера в «черных лебедей» плоха тем, что легко приводит нас к тому, что у психологов называется внешним локусом контроля: мышление, в рамках которого субъект считает, что все, что с ним происходит, объясняется чьей-то внешней волей. Не всякому удается, как призывают нас популярные книги, ощутить себя хозяином своей судьбы. Но если мы полностью делегируем ответственность внешним факторам, то никогда не разберемся с тем, что с нами на самом деле происходит. Пример такого типа мышления – выстраивание зависимости российских внутриполитических процессов от цен на углеводороды. При всей несомненной значимости этого фактора, сводить объяснение всего происходящего к нему было бы чрезвычайным упрощением.

Вообще, говоря о российской новейшей истории и о политическом режиме, можно повторить за Борхесом фразу, которую он сказал о Вселенной: «Все то, что мы о ней знаем, – это то, что она бесконечно сложна». Россия – большая, многоукладная, сложная страна. Целью этой книги не является исчерпывающее описание всего, что происходило в России с 2000 до 2012 года. Тем не менее мы будем помнить об этой ее сложности, будем стараться избегать финальных оценок и, по возможности, объективно наблюдать реальность.

Глава 2. Сроки и созывы. Государство 2000-х

Существует два подхода к изучению как истории в целом, так и политической истории в частности: история государств (то есть государственного аппарата, а применительно к более ранним эпохам – двора, армии и клира) и история народов, или социальная история. Сделаем попытку совместить оба этих подхода в нашем общем очерке сюжетной канвы первого десятилетия XXI века.

В этой главе рассмотрим на самом общем уровне, что происходило с мая 2000 года по май 2012 года в жизни гражданского государственного аппарата. Обратим внимание на это определение: заданной рамкой объясняется отсутствие в изложении «чеченской линии» и максимально курсивное упоминание внешнеполитических событий.

7 мая 2000 года – дата избрания Владимира Путина президентом России. Избирательная кампания, как принято в наших законодательных рамках, шла в русле большого электорального цикла, включающего в себя парламентские и президентские выборы (см. цветную вклейку, рис. 2–1).

Результаты социологических опросов того времени показывают, с одной стороны, достаточно высокий уровень общественного пессимизма, ощущение того, что «страна идет не туда»; с другой – столь же высокий уровень надежд, связанных с новой, молодой, не скованной обязательствами предыдущего этапа властью. Парламентская кампания в декабре 1999 года прошла под знаком этих новых надежд, которые были связаны с тогдашним премьер-министром, очевидным будущим президентом.

Первый путинский срок (2000–2004 годы) можно с определенным основанием назвать реформаторским. Избирательный штаб Владимира Путина после окончания выборов преобразовался в Центр стратегических разработок. Его возглавил Герман Греф, будущий министр экономического развития, он и его соратники подготовили план реформ, оформленных как законотворческая программа – список нормативных актов. Таким образом, новый президент фактически приступил к работе с уже готовой реформаторской программой, которую он мог осуществлять благодаря тому, что третий созыв Государственной Думы был в гораздо большей степени проправительственным и пропрезидентским, чем второй, в котором доминировала Коммунистическая партия.

Второй путинский срок (2004–2008 годы) можно с некоторой долей условности назвать охранительным. Реформаторский тренд первого срока был переломлен в 2003–2004 годах делом ЮКОСа. Хотя многие считают роковым событием разгром НТВ, произошедший в 2001 году, но это событие, зловеще выглядящее в свете всей последующей кампании по приручению СМИ (о ней позже), в моменте совершения воспринималось участникам и свидетелями скорее как консолидация медийных ресурсов в руках победившей политической группы, чем как начало информационной монополизации – хотя, если вдуматься, первое и второе суть описания одного процесса.

Дело ЮКОСа было первым в постсоветской российской истории масштабным примером насильственного перераспределения собственности средствами государственного силового аппарата. Арест Михаила Ходорковского и разгром его компании не изменили направление трансформации страны, потому что за ними не последовало повторения этих событий. Но они стали тем моментом, после которого стало ясно, что либерально-реформаторская повестка сталкивается с существенными ограничениями или корректировками со стороны новой могущественной группы интересов – тех, кого позже стали называть силовиками.

Возможно, дело ЮКОСа было инкапсулировано политической системой и не повторилось, потому что его эффект был настолько силен, что посылать новые сигналы олигархическому сообществу не понадобилось. Возможно и то, что оно слишком напугало саму систему, и она не захотела повторения этого опыта.

События, связанные с ЮКОСом, радикальным образом повлияли и на избирательную кампанию 2003 года, и на политическую элиту в целом. Результаты партии «Единая Россия», тогда уже созданной на основе двух некогда конкурировавших, но фундаментально лоялистских политических объединений – «Единство» и «Отечество – Вся Россия», и неожиданно высокие результаты партии «Родина», созданной специально под эти выборы, показали популярность антиолигархической повестки, которую на этом политическом