Лаванда и старинные кружева - Миртл Рид

– Очень хорошо. Тогда я поднимусь и выберу сама. В шесть часов принеси мне чай.

К большому огорчению Хепси, любящей совать нос во все дела, письмо мисс Торн до сих пор держала в руке. Любопытная горничная рассчитывала хоть украдкой на него взглянуть и сейчас была удивлена и разочарована. Вот мисс Хэтэуэй не привыкла хранить свои письма.

Пока Рут поднималась по узкой лестнице, тишина старого дома бальзамом пролилась на ее уставшую душу. Здесь царила необычайная чистота, приятно пахло травами, а в атмосфере ощущалась утонченная пуританская сдержанность.

Ведь наши дома, несмотря на все их безмолвие, умеют по-своему производить впечатление. Можно войти в дом, пустовавший долгое время, и инстинктивно понять, что за люди последними находили в нем приют. Молчаливые стены передают послание каждому посетителю, и звуки шагов, эхом отдающиеся в пустых безрадостных комнатах, способны сообщить, где прежде обитали беды и печаль, а где до рассвета не смолкал легкий, беззаботный смех богемы. Кто из нас не слышал по ночам призрачных шагов на лестнице, тихих хлопков закрывшихся невидимых дверей, стука в окно или даже вздохов или чьих-то рыданий? Возможно, робкие люди содрогнутся от страха, но более мудрые лишь улыбнутся с мечтательной нежностью – ведь старый дом просто видит сны.

Бродя по небольшим, безукоризненно убранным комнатам на втором этаже, Рут испытала неведомые прежде чувства покоя и безопасности. В западной части нашлись две спальни одинакового размера, и она выбрала ту, что слева, с двумя окнами на юг. Кроме маленькой каморки в конце коридора, вероятно принадлежавшей Хепси, там имелась еще одна комната – гостиная.

Один из шкафов в ней оказался пустым, но на полке другого лежала большая стопка постельных принадлежностей. Подтащив ближе стул, Рут порылась под одеялами и обнаружила маленькую деревянную шкатулку, в которой, когда она придвинула ее к себе, что-то тихо звякнуло.

Зажав находку под мышкой, Рут поднялась по узкой винтовой лестнице на чердак, где в углу, под скосом крыши, стоял старый комод из красного дерева. Ролики с ножек исчезли, и ей с трудом удалось сдвинуть предмет мебели с места, но в косых лучах послеполуденного солнца Рут заметила ключ, который, как и написала тетя, висел на гвозде, вбитом в заднюю стенку.

С первого взгляда стало ясно, что подойдет он без труда. Рут бездумно провернула ключ в замке. Изнутри тут же выпал клочок бумаги. Подняв его, Рут прочла написанные небрежным, но вполне разборчивым тетиным почерком слова: «Хепси получает полтора доллара в неделю. Не больше».

Поскольку дом стоял в некотором отдалении от побережья, лишь из восточного окна чердака открывался вид на море. Возле самого подоконника примостился маленький столик с отпиленными ножками, на нем простая лампа без всяких украшений, вмещавшая в себя примерно пинту [1] масла.

Рут вдумчиво перечитала письмо еще раз и, рассудив, что присущая горожанам осторожность не помешает и в сельской местности, разорвала листок на мелкие кусочки. Значит, пока она живет здесь, ей придется каждый вечер собственноручно зажигать эту лампу. Но зачем? Шершавое стекло уже оставило множество круглых отметин на столе, некогда покрытом блестящим лаком. Неужели Рут столкнулась лицом к лицу с тайной?

Обращенный к морю склон холма представлял собой каменистый обрыв; между его краем и огородом, разбитым позади дома, торчало несколько пней, практически заросших мхом. Из окна открывался вид на лес, начинавшийся с севера от подножия холма и тянувшийся, похоже, до самого моря. На юге возле обрыва росло несколько деревьев, но все остальные подверглись вырубке.

Еще южнее, там, где заканчивался холм, простиралась поросшая травой равнина, по которой медленно текла блестящая река, несущая свои воды к морю. Берега ее облюбовали серебристо-зеленые ивы, за голые нижние ветви которых уже цеплялись багряные сумерки.

Рут открыла окно и полной грудью вдохнула воздух. За годы, проведенные в городе, чувства несколько притупились, но, как по волшебству, вместе с первыми запахами моря и весны она словно бы вернулась в оставшееся позади, хотя и не забытое детство.

И лишь сейчас осознала, насколько благодарна за возможность провести немного времени вдали от рабочего стола и пишущей машинки. Главный редактор обещал сохранить за Рут ту же должность, когда бы она ни решила вернуться; на ее сберегательном счете лежало немного денег, и вследствие доброты эксцентричной тети, с которой она прежде никогда не встречалась, тратить их не придется.

Рут обвела взглядом просторную комнату. Типичный чердак с прялкой и ненужной мебелью из красного дерева в колониальном стиле, ставшей бы предметом зависти многих городских матрон, которая, судя по всему, не слишком заботила свою владелицу. Здесь громоздились комоды, два или три потертых чемодана, кедровый сундук и бесчисленное множество коробок разного размера. Со стропил свисали пучки душистых трав. И ни следа паутины, поскольку мисс Хэтэуэй отлично следила за домом.

А жаль. Про себя Рут решила, что, если эти крошечные прядильщики воспользуются отсутствием тети Джейн, сама она не станет им мешать.

Отыскав старое кресло-качалку, немного шаткое, но еще пригодное для использования, Рут подтащила его к окну, села и принялась смотреть на море. С берега долетал рокот неспешно набегающих волн, смешанный с тихой мелодией отступающего прибоя.

Когда на улице сгустились первые сумерки, она решила, что надо бы спуститься вниз. На оконной раме обнаружился заботливо наполненный спичками коробок. Помня о поручении хозяйки, Рут зажгла лампу и закрыла окно. Внезапно на первом этаже раздался крик, заставивший ее вздрогнуть.

– Мисс Торн! Мисс Торн! – пронзительно вопила Хепси. – Скорее идите сюда!

Побелев как полотно, Рут сбежала по ступенькам и в холле наткнулась на служанку.

– Бога ради, что случилось? – выдохнула она.

– Джо принес ваш чемодан, – дружелюбно пояснила молодая женщина. – Куда его отнести?

– В южную комнату, – отозвалась Рут, все еще не отошедшая от испуга. Хорошо, хоть не случилось ничего серьезного. – Больше так не кричи.

– Ужин готов, – беспечно сообщила Хепси.

Рут следом за ней направилась в небольшую столовую и во время еды засыпала горничную вопросами.

– Мисс Хэтэуэй каждый вечер зажигает на чердаке лампу?

– Да, мэм. Сама ее моет и наполняет маслом, а по утрам гасит своими руками. Мне же не позволяет к ней даже прикасаться.

– Почему мисс Хэтэуэй держит ее там?

– Не знаю. И сама она не знает.

– О чем ты, Хепси? Ради чего тогда тетя возится с лампой, если сама не знает зачем?

– Наверное, ей так хочется.

– С ее отъезда прошла уже неделя?

– Нет, мэм, шесть дней. Завтра будет неделя.

По большей части Хепси отвечала коротко и отрывисто, но в ее