Россия – земля, по которой ходят святые - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Для расследования и суда через неделю прикатил важный вельможа Лисий. Угрожал, манил поблажками. Но и на его допросах ответ был один – пускай их лишат воинского звания и даже жизни, но от Христа они не отступятся. Желая лишний раз застращать упорствующих (и другим чтоб неповадно было), Лисий приговорил их к побиению камнями. На Востоке такая казнь считалась позорнейшей – когда даже руки о жертву марать недостойно. Нет, не получилось. Все камни почему-то летели мимо. Бросил сам Лисий и… попал в лицо Агриколаю. Пришлось увести приговоренных в темницу, и во время ночной молитвы Господь снова укрепил их, они услышали: «Верующий в Меня если и умрет, оживет. Дерзайте и не страшитесь, ибо восприимете венцы нетленные».

А палачи увидели, что обреченных ограждает какая-то неведомая сила (хотя по своим понятиям путали ее с магическими чарами). Видели и то, какое впечатление на солдат произвела неудачная казнь. Тем важнее было все-таки сломить жертвы, заставить отречься. Им придумали особенную муку. Севастия – это горы, март здесь студеный. Воинов раздели и поставили на льду озера. А на берегу, на виду у них, растопили баню. Отречешься – милости просим. Дул холодный ветер с гор, ночью мороз усилился. Сорок мучеников страдали неимоверно, поддерживали себя только общей молитвой. Сломался лишь один. После полуночи помчался к бане – но едва переступил порог, упал мертвым.

Уже и стража не выдерживала. Закуталась потеплее, может, и вином подогрелась, дремала у костров. Но один охранник, Аглаий, не спал. Он стал свидетелем, как в третьем часу ночи мучения воинов облегчил Сам Господь. Вдруг разлился свет, лед растаял, вода потеплела, и над головами подвижников появились светящиеся венцы. Чудо настолько вдохновило солдата, что он разбудил товарищей, сбросил одежду и объявил: «И я – христианин!» Пошел в озеро, принялся молить Бога, что он тоже верует, хочет пострадать за Него. Упрашивал присоединить его к тридцати девяти оставшимся.

Начальство, приехавшее утром, ошалело. Из приговоренных мертв был только один, сломленный. А озеро растаяло, и в нем по-прежнему стояло 40 человек, к жертвам добавился охранник, возносящий молитвы Христу. Немедленно приказали вывести всех из воды и перебить голени молотом. Так добивали выживших при распятии – смерть наступает от страшного болевого шока. При расправе присутствовала мать самого молодого из мучеников, Мелитона (возможно, она и ночью была на берегу). Она ободряла сына, убеждала не страшиться и терпеть до конца. После экзекуции тела стали грузить на телегу, и обнаружилось, что Мелитон еще дышит. Даже охранники, добивавшие мучеников, пожалели и оставили его. Но мать сама потащила его вслед за телегой – чтобы был вместе с товарищами. Лисий и Агриколай, судя по всему, знали, как христиане почитают святые мощи. Велели сжечь тела, а что останется, бросить в воду в потаенном месте. Но Сорок мучеников явились во сне Севастийскому епископу Петру, он с помощниками ночью нашел и собрал мощи, светившиеся в темноте, как звезды.

Из этого сюжета как раз и понятно, почему праздник Сорока мучеников считался мужским днем. Их образ представлял идеал настоящих мужчин. Сильных, выносливых, умелых воинов, спаянных товариществом, готовых к самопожертвованию. Эти качества ценились и у язычников, но нерушимая вера Христова не просто добавилась к ним. Она сплавила в себе лучшие мужские качества, подняв их на неизмеримо высокий уровень. А на Руси вера была основой всего – Отечества, семьи, хозяйства. Точно так же и дохристианская суть праздника поднялась верой на иной уровень. Ведь 22 марта – день весеннего равноденствия, когда, по древним представлениям, силы света и жизни начинают одолевать тьму и зиму. Вот и сопоставьте с подвигом Сорока мучеников. В мире еще сохраняется равновесие между набирающим силу христианством и мраком язычества. Но вера уже начинает побеждать, и очень символично: лед озера тает, ночная тьма озаряется светом, а над смертью торжествует вечная жизнь.

Стоит ли удивляться, что дохристианские обряды этого праздника сохранились, но и дополнились, приобретая новое содержание. Парни всю ночь гуляли с песнями – однако это символизировало ночное стояние мучеников с пением молитв. В каждом доме пекли «жаворонков», с ними «закликали» весну. Но и жаворонков стали соотносить с человеческими душами, стремящимися ввысь, к Богу. Девушки, желающие выйти замуж, варили сорок вареников, раздавая лицам сильного пола (кому же не хочется выйти за настоящего мужчину, такого как один из Сорока?). Праздник очень почитался, но он приходится на Великий Пост, и отмечали его скромно. Обязательно шли в храм, там в этот день служится Литургия Преждеосвященных Даров. Пост немного смягчается, дозволяется постное масло, вино в умеренном количестве. Поэтому устраивались застолья, но без излишеств. А разве настоящим мужчинам нужны излишества? Посидеть вместе, пообщаться, обговорить дела…

Но в XX веке сменилась целая эпоха. Новая власть вводила совершенно новые праздники – шумные, массовые, обязательные, гремящие бравурной музыкой демонстраций и взвинчивающие искусственную радость водкой. А на христианство опять обрушились гонения. Тоже массовые. Куда более широкие, чем в языческом Риме. Теперь сам Третий Рим следовало растоптать, переделать в «рай земной» по проектам воинствующих богоборцев. В первой антицерковной кампании 1922–1923 годов громили и грабили храмы. Во второй, в 1927 – начале 1930-х, православие наметили добить окончательно. Храмы закрывали, рушили, взрывали. Народ отвращали от Господа соблазнами, страхом, дисциплиной. А для упорствующих предоставлялся тот же выбор. Отрекись или…

Конечно, многие из гонителей знали историю Сорока мучеников. Они и в приходских школах учились, и в гимназиях, а некоторые и в семинариях. Хотя относились к таким преданиям уже скептически. Но кому-то из собственных практических соображений показался интересным метод, придуманный Лисием и Агриколаем. А ведь и впрямь – попробуй выдержи! В лагерях нашелся начальник, вздумавший повторить то же самое. Только расправу устроил не весной, а поздней осенью, когда ударил мороз, но северные реки еще не покрылись льдом. И без бани обошелся, счел ее лишней роскошью для заключенных. Как это происходило, поведал единственный выживший, очень почитаемый в России святой старец Николай (Гурьянов):

«Вот нам было испытание в лагере, когда принуждали от Веры отречься: загнали всех верующих – и батюшек, и епископов, и мирских в холодную студеную воду… На Севере это было. Раздетые все… И так оставили на трескучем морозе, и стражу приставили с собаками. Стража менялась, а мы стояли и тихо молились. Господь помогал, я умственно совершал Иисусову молитву.