Записки психиатра. История моей болезни - Виктор Хрисанфович Кандинский

Нарушения в правильном функционировании вазомоторного аппарата происходят у Губаревой с замечательной легкостью. Даже при обыкновенном состоянии испытуемой цвет лица ее весьма изменчив; при малейшем же раздражении Губаревой лицо ее сильно краснеет; во время же нижеописываемых приступов неистовства иногда становится мертвенно-бледным. В вазомоторной сфере должно искать причины крайней изменчивости настроения Губаревой; вазомоторными же расстройствами вызываются приступы внезапного страха, являющиеся иногда у Губаревой по ночам, далее – внезапные приступы беспричинной тоски, от которой Губарева старалась избавиться при помощи коньяка и ликеров, и вообще все те состояния Губаревой, которые, в противоположность ее постоянному состоянию, названы мною припадочными или транзиторными.

Наконец, нельзя не упомянуть, что во все время своего пребывания в больнице Губарева не показала ни малейшей наклонности к симуляции и даже прямо настаивала на своем полнейшем здоровье. Для симуляции необходима обдуманность и систематичность; но от Губаревой, при ее аффективно-импульсивном характере, очевидно, трудно ожидать рассчитанно-систематического образа действий. Прибавлю, что Губарева вообще относилась к ходу своего дела с замечательным равнодушием и оказывалась неспособною представить себе возможные последствия своего противозаконного деяния.

На общем фоне вышеочерченного «постоянного» состояния Губаревой от времени до времени являются резкие перемены, которые могут быть обозначены именем припадочных или транзиторных состояний. Сюда относятся: а) истерические припадки; b) периодически усиливающаяся раздражительность; с) транзиторные состояния психического угнетения и транзиторные маниакальные состояния; d) патологические аффекты и припадки неистовства и, наконец, e) явления кратковременного бреда.

Во время пребывания Губаревой в городском приюте у нее, как видно из свидетельства врача, было четыре полных истерических припадка, с общими тоническими и клоническими судорогами и с потерею болевых рефлексов. Однако во время пребывания испытуемой в больнице св. Николая Чудотворца приступов общих судорог у нее ни разу не было и в кожной чувствительности ее уклонений от нормы не замечалось; это объясняется тем, что нервное раздражение Губаревой во время ее пребывания в больнице успокоилось, так что испытуемая возвратилась к тому своему состоянию, в котором была до заключения под стражу. На основании анамнестических данных и собственного наблюдения я должен сказать, что полные припадки истерии если и бывают у Губаревой, то очень редко; обыкновенно же дело ограничивается у нее тем, что во время нижеописываемых периодов раздражения или приступов неистовства ее рыдания и смех приобретают судорожный характер. Нимало не сомневаясь, что Губарева страдает между прочим и истериею, я не нахожу нужным долго останавливаться на этом обстоятельстве, потому что истерия здесь есть не что иное, как лишь частное явление в том прогрессивном дегенеративно-психопатическом состоянии, которое прослежено нами с первых дней жизни Губаревой и которое выражается в настоящее время вышеописанными аномалиями в сфере чувствования, мышления и действования Губаревой.

По временам (иногда перед появлением регул, иногда же безо всякой видимой причины) Губарева становится крайне раздражительною и драчливою; при этом держит себя злобно, в особенности же по отношению к некоторым из окружающих ее больных (несмотря на то, что к тем же больным в обыкновенное время относилась терпеливо и сострадательно), поминутно угрожает, что начнет их бить, если они будут приставать к ней с разговорами, и, действительно, бьет их при самом ничтожном поводе (напр. если они тронут скляночку с духами, постоянно стоящую у нее на столе), вследствие чего в больнице не раз возникала серьезная драка. В периоды раздражения Губарева бранится самыми грубыми и непристойными выражениями.

Иногда настроение Губаревой уклоняется от нормы несравненно значительнее, чем обыкновенно, и притом на более продолжительное время. При этом Губарева на 1–3 дня впадает в состояние психического угнетения, перестает беседовать с окружающими, почти не отвечает на вопросы врача, теряет аппетит, подолгу сидит неподвижно у окна, устремив глаза вдаль, много плачет, а по ночам страдает от бессонницы и от припадков беспричинного страха. Приступы тоски в настоящее время бывают у Губаревой или вслед за каким-нибудь ничтожным огорчением, или же после того, как ее посетят родственники. В других же случаях депрессивные состояния имеют у Губаревой реакционное значение, являясь последствием только что окончившихся периодов значительного возбуждения. Периоды возбуждения продолжаются у Губаревой по 2–4 дня. При полной степени развития эти состояния Губаревой ничем не отличаются от маниакальной экзальтации. При этом Губарева становится чрезмерно веселой, подвижной, многоречивой и поминутно без видимой причины смеется. Движение ее мыслей в это время бывает явственно ускоренным, речь же становится весьма непоследовательной, перескакивающей с одного предмета на другой. На лице Губаревой при этом является яркий румянец, глаза делаются весьма блестящими, зрачки иногда оказываются несколько расширенными. Наклонность к импульсивным двигательным актам в это время становится у Губаревой особенно заметной (бесцельное разрывание книжек, лазанье по мебели и т. п.). В такие маниакальные периоды половая сфера испытуемой тоже приходит в возбуждение, так что Губарева при этом представляет известную степень эротизма (всегда по отношению к женщинам, а не к мужчинам). Кроме того, во время этих периодов возбуждения Губарева иногда начинает настоятельно требовать вина, и так как ее желание не удовлетворяется, то приходит в аффект гнева.

Губарева вообще весьма легко впадает в аффекты, из числа которых всего чаще приходится наблюдать у нее аффекты отчаяния и гнева. Во многих случаях гнев ее настолько продолжителен и бурен и притом настолько не соответствует ничтожности вызвавшего его внешнего повода, что положительно носит характер аффекта патологического или даже прямо переходит в неистовство (ехсandentia furibunda): при этом Губарева кричит, бессвязно ругается, разрушает дорогие для нее предметы, рвет у себя волосы, колотится головою в стены или в пол. Но и независимо от аффекта гнева, вызванного внешним поводом, Губарева два раза во время своего пребывания в больнице самостоятельно и внезапно впадала в кратковременное неистовство (furor transitorius), причем судорожно хохотала, выкрикивала бессвязные угрозы, неизвестно к кому относившиеся, употребляла самые площадные слова, богохульствовала, грозила кулаками иконам и намеревалась выкинуть их за окно. Во время этих приступов лицо Губаревой становилось мертвенно-бледным, судорожно исказившимся; несомненно, что в это время самосознание Губаревой помрачалось и процесс чувственного восприятия из внешнего мира значительно нарушался. Приступы эти оставляли за собой или неполное, или смутное, лишь суммарное воспоминание.

Временами деятельность мысли Губаревой ненормально сильно и долго сосредоточивается на нескольких представлениях, которые таким образом почти вполне приобретают характер представлений насильственных (Zwangsvorstellungen). Например, вспомнив о лошади с отрезанным языком, Губарева снова надолго фиксирует в своем представлении это когда-то сильно огорчившее ее происшествие. Приняв в соображение вышесказанное относительно возможности возникновения у Губаревой отрывочных идей бреда, мы