Че Гевара: человек, герой, легенда - Тимур Федорович Дмитричев

Фактор национальной принадлежности довольно эмоционально и не раз возникал среди группы повстанцев, как, впрочем, в некоторой степени он будет присутствовать среди них и в дальнейшем. Одним из важных соображений на этот счет, которое учитывал и Фидель, было стремление не превратить чисто кубинское движение в вооруженную международную авантюру со всеми нежелательными последствиями для достижения его главной цели. Гевара оказался одним из четырех иностранцев в отряде кубинцев. Помимо Че в него входили один мексиканец, один итальянец и один доминиканец. Их число могло быть и выше, но Фидель полагал, что четырех иностранцев было вполне достаточно, и твердо отклонял других некубинских кандидатов. Однако он видел в Че Геваре те необходимые делу качества, которыми просто не обладали его другие соотечественники, и без особых проблем отстоял своего аргентинского друга на вверенном ему посту. Он будет постепенно расширять число отданных ему заданий и поручений.

Тем временем Че Гевара продолжал начатое им в декабре 1955 года изучение русского языка, а также чтение марксистской и советской литературы, используя услуги Мексикано-советского института культурных связей в Мехико. Это был период его сильного увлечения Советским Союзом и его вариантом социализма. Как и все другие советские учреждения в Мексике, этот Институт находился под пристальным наблюдением заинтересованных местных и американских органов. Однажды дома у заболевшего Рауля Кастро, за которым Че ухаживал во время отъезда Фиделя в США для сбора средств, он познакомился с сотрудником посольства СССР Николаем Леоновым. Леонов, являвшийся советским разведчиком, дал Геваре свою визитную карточку и по просьбе Че стал передавать ему книги русских и советских авторов. Но никаких других контактов у них не было.

Геваре было хорошо известно о том, что его посещения советского учреждения учитываются мексиканскими властями и их партнерами из США. Однако с присущей ему прямотой он ни перед кем не хотел скрывать этот факт или свои горячие симпатии к СССР и к коммунистам вообще. В определенной степени, не будучи членом партии, Че даже щеголял своей позицией сторонника Советского Союза и его идеологии. Это особенно наглядно и дерзко проявилось в ходе его допросов во время пребывания в тюрьме, где вскоре вместе с ним оказалась вся боевая группа повстанцев. Визитная карточка Леонова, найденная у Гевары во время ареста, усложнила положение аргентинского революционера и привела к скорому отъезду советского разведчика из Мексики по решению его руководителя.

Аресты кубинцев произошли вслед за задержанием мексиканской полицией их руководителя Фиделя Кастро 25 июня 1956 года. Действуя под давлением кубинских спецслужб при предательской наводке одного из обучавшихся повстанцев, мексиканские власти все-таки арестовали Фиделя прямо в центре столицы. В его машине были обнаружены компрометирующие документы и оружие, что требовало дать соответствующее объяснение представителям службы безопасности.

После первоначального препирательства с его стороны, полиция обнаружила новые документы вместе со схемой подъезда к лагерю кубинцев и местом его расположения. Ответственный сотрудник службы сразу же направил на ранчо Санта-Роса своих людей, которые ему вскоре сообщили, что ими обнаружен лагерь боевой подготовки. Местные жители сказали, что, судя по акценту и манерам поведения, пребывавшие там люди были кубинцами. Перед лицом представленных ему свидетельств и с учетом обстоятельств Кастро решил не усугублять ситуацию, дать признательные показания и путем переговоров и подкупа известных своей коррупцией мексиканских чиновников добиться освобождения товарищей, которым предстоял арест. Он согласился поехать на ранчо в сопровождении представителей службы безопасности и уговорить своих людей сдаться без кровопролития.

Этот ловкий маневр удался Фиделю в большой степени: через несколько дней все его люди, кроме него самого, Че Гевары и Каликсто Гарсиа, были уже на свободе. Несколько позже из тюрьмы удалось выбраться и самому Кастро, но Че и Каликсто остались в заключении ввиду нарушения ими положений об иммиграции и политической деятельности. Однако Фидель продолжал настойчиво искать нужные пути и необходимые деньги для вызволения своих товарищей из тюрьмы. Рассказывая об этой ситуации в своих дневниковых записях, Гевара комментирует ее следующим образом:

«Фидель сделал целый ряд вещей, которые, можно сказать, во имя дружбы компрометировали его революционную позицию. Помнится, что я конкретно высказался ему на свой счет: я иностранец, нахожусь в Мексике нелегально, против меня выдвинут ряд обвинений. Я сказал ему, что мое дело никоим образом не должно как-то помешать делу революции, что он может меня оставить, что я понимаю ситуацию и попытаюсь воевать из любого места, куда меня отправят и что ему можно было только постараться добиться моей отправки в какую-нибудь соседнюю страну, но не в Аргентину. Я также помню ответ Фиделя: „Я тебя не оставлю“. Так и произошло, потому что время и деньги пришлось потратить на то, чтобы вытащить нас из мексиканской тюрьмы. Такое личное отношение Фиделя к людям, которых он ценит, объясняет тот фанатизм, который он пробуждает в других…»

Сам Фидель Кастро с возмущением и негодованием вспоминал о жестоком обращении мексиканских полицейских с тремя заключенными, один из которых был их соотечественником:

«В течение шести дней им не давали ни воды, ни какой-нибудь еды. В ранние утренние заморозки со связанными руками и ногами их совершенно голыми опускали в контейнеры с ледяной водой. Их держали погруженными с головой в воду до того, как они начинали задыхаться, затем вытаскивали за волосы на несколько секунд и снова опускали в воду. Проведя эту экзекуцию много раз, их вытаскивали из воды и избивали до потери сознания. Их допросы проводил человек с маской на голове, говоривший с кубинским акцентом».

Для Че Гевары это было его первое тюремное заключение, его первое серьезное знакомство с действиями и репрессиями спецслужб и полиции. Эта тюремная история явилась для него одновременно ярким свидетельством проявления солидарности и подлинной революционной дружбы со стороны Фиделя и остальных кубинских товарищей.

В отличие от них в ходе допросов он неоднократно и вызывающе смело заявлял о своей принадлежности к просоветскому и прокоммунистическому крылу революционного движения. Более того, он отваживался не только спорить с допрашивавшими его людьми в министерстве внутренних дел, но и пытался обратить их в свою политическую веру на базе марксизма-ленинизма. Таких попыток он долгое время не предпринимал даже по отношению к своим кубинским товарищам, считая неуместным и бестактным оказывать влияние на утвержденную политическую и социальную программу их «Движения 26 июля», хотя он считал ее откровенно реформистской. Его влияние на них будет усиливаться незаметно и постепенно, но в конечном счете станет все более и более ощутимым. На данном этапе Че боролся вместе с