Рожденный, чтобы жечь! - Дмитрий Лим

— Нет, он не у них, — Боря отбросил идею догнать старшеклассников. — Тогда бы голова не болела…

В общем, он понял, что, чтобы спастись от своего состояния, он готов был перевернуть всю школу, лишь бы найти спиногрыза.

Рванув обратно в коридор, Боря снова прислушался к своим ощущениям. Боль в животе стала чуть меньше, но голова продолжала раскалываться.

Значит, он направлялся в нужном направлении. Понимая, что сократил расстояние между собой и малым, остановился и задумался:

— Че, где ты, шкет?

Интуиция подсказывала, что карапуз где-то рядом, но вот где именно?

Открыл первую попавшуюся дверь, где сидели ученики помладше. Его появление вызывало ужас в глазах каждого учащегося.

Да и классный руководитель, до появления Бори рассказывавший что-то про таблицу умножения, нервно сел на стул, отвернулся от двери и сделал вид, словно залип в одну точку.

Там карапуза не было. Боль не ушла.

Боря пошёл дальше.

Дверь в учительскую он выбил с ноги, распугав стайку перешептывающихся училок. Те завизжали, как резаные, увидев Борю с безумным взглядом.

Но он не обратил на них внимания, лишь окинул взглядом помещение. Тошнота подкатила к горлу, а в голове запульсировало с удвоенной силой. Карапуза тут не было.

Он отдалился. Боль начала усиливаться. Пришлось идти в обратном направлении.

Боря продолжал носиться по школе, словно угорелый, заглядывая в каждый кабинет и кладовку. Он выносил двери, пугал учителей и учеников, но карапуза нигде не было.

Боль с каждой минутой нарастала, подгоняя его вперед. И вот в конце длинного коридора он почувствовал облегчение.

Голова перестала раскалываться, живот немного успокоился. Оставалось лишь мерзкое ощущение в кишечнике, намекающее на скорую расплату за все эти забеги.

Ощущения привели его к двери с надписью «Кладовая». Боря замер на мгновение, прислушиваясь к звукам за дверью.

Лишь слабый запах хлорки ударил в нос. Тем не менее, боль пропала. А значит, этот мелкий террорист был там.

Сглотнув ком в горле, он со всей силы пнул дверь ногой. Та, не выдержав напора, слетела с петель, открывая взору картину: перепуганная уборщица с телефоном в руке и его карапуз, сидящий в корзинке на табурете.

Боря с красными от ярости глазами ворвался в каморку:

— Верни малого! — прорычал он, хватая корзинку с карапузом.

Уборщица от неожиданности выронила телефон и вжалась в угол, бормоча что-то невнятное про приют и помощь. Боря даже не взглянул на нее. Главное — карапуз был цел и невредим.

Сжимая корзинку в руках, Боря вылетел из каморки, оставляя за собой перепуганную уборщицу и сломанную дверь. В коридоре его уже ждала толпа зевак, заинтересованных шумом и криками. Боря окинул их злобным взглядом, и толпа моментально расступилась, давая ему дорогу.

Вернувшись в класс, Боря аккуратно поставил корзинку на свою парту. Карапуз, словно чувствуя облегчение, перестал хныкать и начал тихонько агукать.

Боря облегченно вздохнул. Всё закончилось. Можно было снова расслабиться и погрузиться в сон. На остальное плевать.

— А-а-а-а, — от души зевнул Борис.

Однако последствия не заставили себя долго ждать. После урока географии к Боре, трясясь от страха, подошла девушка из комитета по поведению учеников:

— Вас вызывает завуч, — тихонько пискнула миловидная девушка лет двадцати. — Акунин. Вы обязаны явиться незамедлительно!

По её лицу было видно, что последняя фраза давалась ей с трудом. Она боялась Борю, как и все в этой школе.

Но её слова сулили серьёзные проблемы. Проводив взглядом трясущуюся девушку, Боря внимательно посмотрел на молчаливого малыша:

— Ну чё, нагулялся? Теперь у меня из-за тебя проблемы!

* * *

Я внимательно слушал приятный мне голос:

— … явиться незамедлительно!

Приподняв голову в корзинке, посмотрел на приятную женщину. Постарше Бориса, с очень красивыми и добрыми глазами. Я даже потянул к ней ручки, понимая, что она может стать моим спасением.

Но стоило мне перевести взгляд с девушки на Борю, как я понял: кому-то сейчас влетит. У него было суровое выражение лица. Я бы даже сказал, недовольное.

В целом, так ему и надо.

Оставил меня в темном, пыльном месте, а теперь ещё и недоволен? — пронеслось у меня в голове. — Боря, может, ты меня ей отдашь?

Идея закричать пришла в мою голову слишком поздно. Мне хотелось, чтобы эта девушка обратила на меня своё внимание. Но она даже не смотрела в мою сторону.

Когда с моих уст вырвалось слабое, жалобное: «агу», её и рядом-то уже не было.

Моё промедление чуть было не стоило мне полного желудка. Хотя есть после всех этих запахов в кладовке совершенно не хотелось.

Затем началась тряска. Убедившись в том, что бутылочку в меня не запихнуть, Боря направился, как я понял, в сторону завуча.

Я, если честно, был удивлён реакцией окружающих на меня. Ни у кого в голове не созрел вопрос, а что в этих стенах делает карапуз. Все только и делали, что пятились от Бориса.

— Короче, — донёсся до меня голос Бори, выводя из размышлений. — Выручи, и я буду твоим должником.

Обратив внимание на потолок над собой, понял, тиран опять меня куда-то поставил. Пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть на его собеседника.

Моя корзинка стояла на полу, рядом стоял Борис, а также чьи-то ножки с нежной кожей.

— Ты с ума сошёл? — голос был мне знаком. — Акунин, да зачем мне это⁈

Как оказалось, по пути он встретил девушку Алису, которая занесла меня в стены этого питомника, где знаний особо-то и не дают.

— Те чё, сложно, Алиса? — взгляд Бориса был убийственным. — Просто побудь с ним рядом. Всё. Пока я на разборках с завучем. Вернусь, заберу.

— Но… но у меня занятия по музыке!

— А у меня геморрой с кулак может вылезти, если Борисовна решит, что меня нужно исключить. Стройка, знаешь ли, так себе перспектива.

Геморрой? Я знаю, что значит это слово… О, боже! Боря, ты что такое девушке говоришь! Вот точно, неотесанный дуболом!

Даже я, будучи в теле младенца, понимал, что этот… бандюган вообще не понимает, как общаться с девушками!

Когда Боря ушёл, оставив меня с Алисой, на душе появилось беспокойство. Оно было странным, а его происхождение — необъяснимым. Вроде, обстановка была спокойной.

Рядом со мной, присев, находилась Алиса, разглядывая меня с ног до головы и улыбалась, даря чувство чего-то хорошего.

А с другой стороны… у меня горели уши, было паршивое настроение