Когда страшно: три книги Пемы Чодрон для опоры в трудные времена - Пема Чодрон

видели, в каком он состоянии, и подошли утешить его. Тогда он начал неистово метаться из стороны в сторону. Охранники на вышке стали стрелять и кричать остальным, чтобы они отошли от Фредди. Но его друзья остались на месте. Они знали, что их товарищу нужна помощь. Они обняли его и не давали ему вырваться, и каждый из них плакал. Как объяснил Джарвиш, они повели себя по отношению к Фредди «не как ожесточившиеся заключенные, но просто как люди».

У сострадания есть три ближних врага: жалость, чувство беспомощности и неуместное сострадание. Жалость, или профессиональную сердечность, легко принять за настоящее сострадание. Если мы берем на себя роль «спасителя», значит считаем другого человека беспомощным. Вместо того чтобы почувствовать его боль, мы отдаляемся от него. Если мы хоть раз становились объектом жалости, то знаем, насколько это болезненно. Вместо теплоты и поддержки мы чувствуем холод и отстраненность. Подлинное сострадание стирает эти роли.

Чувство беспомощности лишает нас сил. Нам кажется, что в мире столько страдания, что любые наши действия тщетны. У нас опускаются руки. Есть два способа работать с таким настроем. Первый – использовать для практики менее сложный объект, найти такую ситуацию, с которой мы можем справиться.

Как-то раз одна женщина написала мне о своем опыте. Прочитав про практики сострадания, она очень вдохновилась и стала выполнять их для своего сына, который страдал от героиновой зависимости. Естественно, она мечтала, чтобы он был свободен от страдания и его причин. Естественно, она хотела, чтобы он был счастлив. Но, приступив к практике, она поняла, что не может выполнять ее. Эта женщина приходила в отчаяние, когда осознавала истинное положение своего сына. Тогда она решила практиковать тонглен для всех родителей, чьи дети стали героиновыми наркоманами, но и это оказалось ей не под силу. Ситуация была слишком пугающей и болезненной.

Как-то, включив телевизор, она попала на сюжет про футбольную команду из ее родного города, которая только что проиграла матч. Она увидела боль и разочарование на лицах игроков и стала делать тонглен и пожелания для них. Эта женщина испытывала к ним подлинное сочувствие, при этом эмоции не захлестнули ее. Благодаря этому опыту, ее страхи и чувство беспомощности ослабли. Постепенно она смогла включить в практику другие семьи наркоманов и, наконец, своего сына.

Поэтому всегда стоит начинать с той ситуации, которая нам по силам. Когда мы сможем по-настоящему соприкоснуться с болью и страданием других, при этом не закрывая свое сердце, то сострадание начнет распространяться само по себе.

Второй способ справиться с чувством беспомощности заключается в том, что мы продолжаем сосредотачиваться на человеке, который у нас его вызвал. Этот метод требует большего мужества. Обычно когда нас пугает чье-то горе, мы замыкаемся и начинаем возводить защитные стены. Мы паникуем, чувствуя, что не можем справиться с болью. Иногда эта паника – действительно знак того, что мы еще не готовы настолько раскрыться. Но иногда мы можем попробовать не закрываться, а найти в себе мужество удерживать внимание на этом человеке и открыть сердце его боли. Если у нас не получается вернуть внимание со своих ощущений на другого человека, тогда стоит попробовать отпустить все истории, связанные с возникающими эмоциями, и хотя бы на мгновение почувствовать энергию боли в своем теле, не пугаясь и не закрываясь от нее. Однако если и это невозможно, то мы зарождаем сострадание к нашим временным ограничениям и идем дальше.

Третий ближний враг сострадания – это неуместное сострадание. Оно возникает, когда мы уклоняемся от конфликта и стараемся быть добрыми в ситуациях, в которых следовало бы сказать твердое «нет». Быть сострадательным вовсе не означает всегда быть добрым и хорошим для всех. Когда мы сталкиваемся с агрессией, необходимо установить четкие границы. Самый добрый поступок, который мы можем совершить для всех в такой ситуации, – это вовремя сказать «стоп». Многие используют буддийские ценности, чтобы оправдать самоунижение. Мы позволяем людям идти по нашим головам во имя ложно понятой необходимости не закрывать свое сердце. Однако истинное сострадание означает, что мы знаем, когда следует противостоять агрессии и установить границы. Иногда единственный способ разрушить барьеры – это возвести их.

Дальний враг сострадания – это жесткость. Иногда, столкнувшись со слишком сильным страданием, мы используем жесткость, чтобы защититься от страха боли. Такое поведение типично для тех, кто в детстве подвергался насилию. Вместо доброты и сострадания к слабым и беззащитным мы испытываем иррациональное желание навредить им. Ожесточая сердце, мы прячем свою уязвимость и страх. Только осознав, что так мы причиняем боль не только другим, но и себе, мы станем свободными. Букер Вашингтон был прав, когда сказал: «Я никому не позволю унизить себя настолько, чтобы заставить меня ненавидеть его». Жесткость разрушает нас.

Ближний враг радости – это чрезмерное возбуждение, или эйфория. Можно принять это маниакальное состояние, в котором мы словно парим над страданиями мира, за безусловную радость. И опять же, вместо того чтобы соединять нас с другими людьми, такое состояние отделяет нас от них.

ПОДЛИННАЯ РАДОСТЬ – ЭТО НЕ ЭЙФОРИЯ И НЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДЪЕМ, А ЧУВСТВО БЛАГОДАРНОСТИ К ЖИЗНИ.

Подлинная радость – это не эйфория и не эмоциональный подъем. Скорее, это чувство благодарности, которое мы испытываем к жизни. Мы учимся радоваться счастью и благополучию, как своему, так и чужому.

Дальний враг радости – это зависть. Я, например, и не предполагала, что могу быть настолько завистливой, пока не начала учиться радоваться благополучию других. Я была поражена тем, как часто успех других вызывал во мне обиду. Когда я услышала, что книга моей знакомой продается лучше, чем моя, то тут же почувствовала укол зависти. Возможно, именно потому, что эти практики обнажают наши скрытые недостатки, нам не всегда хочется выполнять их. Но именно поэтому важно продолжать: так мы научимся полностью принимать себя.

Ближний враг равностности – это отстраненность или безразличие. Очень легко, особенно в духовной практике, принять отстраненность от несовершенств этого мира за подлинную равностность. Мы открыты, дружелюбны и спокойны и гордимся тем, что больше не подвержены эмоциональной неуравновешенности. Если вдруг мы испытываем огорчение, смущение или гнев, то уверены, что утратили равностность. Однако эмоциональное волнение – это вовсе не ошибка, а та ситуация, в которой воин учится состраданию. Именно в эти моменты мы учимся не бороться с самими собой. Наша равностность будет непоколебимой, только если мы сможем пребывать в состояниях, которые обычно пугают нас.

Дальний враг равностности – это предвзятость. Мы яростно отстаиваем свои убеждения и