«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

слушателей Академии Генерального штаба РККА в составе пяти человек: И. Г. Герман[55], В. Е. Поляк[56], П. И. Смоленцев[57], Н. И. Терещатов[58] и А. И. Черепанов[59]. К этому времени правительство Сунь Ятсена контролировало лишь большую часть провинции Гуандун, на востоке которой держался региональный милитарист Чэнь Цзюнмин. Эти и другие советские военные советники, направлявшиеся в Китай, являлись поставщиками различной информации и разведданных с места событий.

Первый конгресс реорганизованного Гоминьдана состоялся в январе 1924 г. в Гуанчжоу. Конгресс принял манифест, программу, утвердил устав партии и официально оформил вступление коммунистов в Гоминьдан.

В выступлениях Сунь Ятсена и манифесте съезда Гоминьдана содержалась обновлённая интерпретация его «трёх народных принципов»[60].

В дальнейшем многие формулировки из документов съезда стали предметом спора и взаимных претензий, входивших в единый фронт политических сил. В частности, коммунисты трактовали курс, принятый Гоминьданом, как «три политические установки»: союз с СССР, сотрудничество с КПК и поддержка крестьян и рабочих. Однако в документах съезда присутствовала лишь формулировка о «допущении коммунистов в партию».

В ЦК РКП (б) продолжал дискутироваться вопрос: давать ли Суню оружие, а если давать, то на каких условиях? К началу января 1924 г. соответствующее решение не было принято.

Не дождавшись помощи Сунь Ятсену со стороны Советского Союза оружием и финансами, Карахан 8 января 1924 г. направил письмо Сталину, копии Троцкому, Зиновьеву и Чичерину. Карахан напоминал о решении Политбюро ЦК РКП (б) от 23 марта 1923 г. Полпред убеждал генсека в том, что «Сунь Ятсен принял все наши указания и советы» и «практически осуществляет всё то, что мы ему говорим». Кроме того, Сунь Ятсен, «отказавшись от всех широких военных планов, принял наше предложение об организации военной школы…». Карахан предупреждал, что в случае отказа в помощи Сунь Ятсену оружием он предвидит «серьёзные затруднения для дальнейшего нашего воздействия на Гоминьдан и серьёзные затруднения в работе т. Бородина, если не полную невозможность дальнейшего его пребывания в Кантоне». В заключение Карахан просил поставить этот вопрос в ЦК РКП (б) и принять окончательное решение.

Видимо, это письмо оказало определённое воздействие на советское руководство наряду с другими обстоятельствами. 20 марта 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление «отпустить 500000 рублей, 1000 винтовок и известное количество орудий…». Однако 27 марта вопрос о выдаче Сунь Ятсену оружия был пересмотрен и Политбюро решило выдать оружие в объёме, указанном в переданной А. А. Иоффе телеграмме 1 мая 1923 г. Из письма Г. В. Чичерина от 26 марта 1924 г. полпред узнал, что в Москве решено послать Сунь Ятсену оружие бесплатно.

12 апреля 1924 г. Сунь Ятсен обнародовал «Общую программу строительства государства». Государственное строительство планировалось проводить в три периода: «1) период военного правления, 2) период политической опеки, 3) период конституционного правления»[61].

Начавшаяся реорганизация Гоминьдана способствовала укреплению позиции правительства Сунь Ятсена в Гуандуне. Определённая стабилизация власти кантонского правительства благоприятствовала также созданию партийной армии. В условиях милитаристического разгула Гоминьдан мог действительно укрепить свои политические позиции только при наличии собственной эффективной военной силы, не зависящей от прихотей китайских генералов.

Помощь Суть Ятсену деньгами и оружием, обещанная в телеграмме советского правительства от 1 мая 1923 г., начала поступать спустя год с лишним. Подобные задержки были связаны с сомнениями Москвы относительно надёжности Сунь Ятсена и его партии, а также в связи с тем, что советское государство входило в полосу признания западными державами, и ему было нежелательно афишировать помощь китайским революционерам.

Только 8 октября советское правительство, наконец, доставило помощь на «пароходе „Воровский“ из Владивостока в Кантон, содержащем горные орудия, полевые орудия, длинные и короткие пушки, лёгкие и тяжёлые пулемёты и все виды боеприпасов, заказанных Доменом в России», например, «тысячи японских винтовок Тип 38, полевые орудия, горные орудия 20 или 30 орудий, около 100 тяжёлых пулемётов (лёгких пулемётов в то время не было), а также всевозможные боеприпасы, средства связи и т. д., два броневика и т. д., а всего около трёх тысяч тонн военной помощи в военных поставках».

Оружие предназначалось для школы Вампу и для формирования первой ударной дивизии правительственных войск. В дальнейшем поставки оружия продолжались.

Переговоры между Советским Союзом и центральным пекинским правительством об установлении дипломатических сношений, начатые в 1920 г., завершились только в мае 1924 г. За четыре с лишним года в Китае сменились пять президентов и соответственно пять правительств.

31 мая 1924 г. при президенте Цао Куне (вступил в должность в октябре 1923 г.) был подписан ряд документов, в том числе базовый – «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской республикой», а также «Соглашение о временном управлении КВЖД». В соответствии с первым документом советское правительство отказывалось от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции, «…от русской части боксерского возмещения» и «…от специальных прав и привилегий, касающихся всех концессий, в какой бы то ни было части Китая». Как следовало из текста соглашения, КВЖД к таковым концессиям не относилась. Внешняя Монголия была признана советским правительством составной частью Китая. Стороны взаимно обязались не допускать в пределах своих территорий существования или деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых являлась борьба при помощи насильственных действий против правительства какой-либо из договаривающихся сторон. Советский Союз рассчитывал тем самым пресечь подрывную деятельность белогвардейских групп на территории Китая.

Обе стороны соглашались урегулировать на предстоящей конференции вопрос о КВЖД в соответствии со следующими основными принципами: «Китайско-Восточная железная дорога является чисто коммерческим предприятием», «… все другие вопросы, затрагивающие права национального и местных Правительств Китайской Республики, как-то: судебные вопросы, вопросы, касающиеся гражданского управления, военной администрации, полиции, муниципального управления, обложения и земельной собственности (за исключением земель, потребных для указанной дороги), будут находиться в ведении китайских властей». Распускались так называемые железнодорожные войска, восстанавливался суверенитет Китая над полосой отчуждения КВЖД. СССР готов был продать КВЖД Китаю при условии, что вопрос будет решён без вмешательства третьих стран.

После подписания 31 мая 1924 г. «Соглашения об общих принципах для урегулирования вопросов между СССР и Китайской Республикой» и ноты руководителя советской делегации от 13 июня 1924 г. с предложением «возвести дипломатические представительства обеих стран в ранг посольств» официальным послом СССР в Китае стал Л. М. Карахан В Пекине он проработал до августа 1926 г., с небольшим перерывом с ноября по октябрь 1925 г.

Соглашение было поддержано и кантонским правительством Сунь Ятсена. В силу своеобразия политического положения в Китае (фактическая раздробленность страны) СССР вынужден был подписать 20 сентября 1924 г. так называемое Мукденское соглашение – «Соглашение между правительством Союза Советских Социалистических Республик и правительством Автономных Трёх Восточных Провинций Китайской Республики о КВЖД, судоходстве, передемаркации границы, тарифном и торговом