Измена. Ты нас предал, Дракон! - София Руд

Тащу на кровать, срывая с себя одежду как дикарь. Таким я себя и чувствую, спустя месяцы без Мэл, и этой притворщица еще пожалеет, что разбудила во мне зверя.

Звон битого стекла вынуждает обернуться, и я застываю, когда вижу Мэл.

В голове пустота, которая тут же заполняется той самой непонятной злостью, которой не должно быть.

Я виноват. Я! Но рычу на нее!

Мэл срывается с места, и эти странные чувства тут же исчезают. Мысли мечутся, как безумные. Тильда что-то щебечет под ухом, но тут же забивается в угол от одного моего взгляда.

— Где твой отец? — рычу на нее.

— Внизу…

— Быстро пусть идет к Мэл! — командую я, понимая, что шоу, устроенное мной, может закончится печально для жены в ее положении.

Идиот! Я идиот!

Накидываю на себя одежду, вылетаю в коридор и иду к ней. Я должен все это уладить. Должен разрешить. Но вижу её, и сердце вновь очерняет ядовитое чувство.

Скандал, когда хотел уладить.

В самом деле, не понимаю, что со мной. Злость берет так, что я колочу колонну на террасе, а затем слышу крик.

Мэл!

— Тильда?! — негодую, когда вижу эту женщину рядом с Мэл…

Я ее убью! Но потом…. Сейчас важнее Мэл!

— Она отказалась пить лекарство, и начались преждевременные роды, мой господин, — отчитывается Тильда, и все мои мысли сейчас вьются только вокруг жены и сына. Даже это странное чувство отходит на задний план.

Хватаю жену и несу в лазарет, раздавая по пути команды. Тильда подхватывает, помогает. Прогнать бы ее, да она сейчас гоблински полезна! Потом прогоню…

Бежит повитуха, начинается…

Глава 19. Ярость.

Дальше, как забытье. Ничего не вижу, ничего не слышу. Будто оглушен криком Мэл.

А ее искаженное болью лицо отпечатывается мертвой картиной в глазах.

Мне доводилось сражаться. Я видел трупы и кровь, но сейчас куда страшнее, потому что речь идет о жизни жены и ребенка.

Лекарь наносит защитные печати, и дракон опять ломается внутри. Забивается в дальний угол, трус!

— Молодец, ребеночек у нас! – объявляет повитуха, а я в шоке смотрю на маленький комочек.

Это он?

Мой… сын?

— Здоров?! — хочу его взять, разглядеть.

— Дайте я проверю, Ваша Светлость! Потерпите минуту, это важно! – вырывается вперед лекарь, а потом рушится все.

Идиот. Я идиот. Потому что верю ему..

— Ваш ребенок зачат не от вас Ваша Светлость, а темной магией, – звучит вердикт, а в моей голове собирается отвратительная картина, в которую страшно поверить.

Меня мутило от истинной, и причиной этому могла быть только черная магия, а тут такое заявление.

— Поэтому ее беременность и протекала так трудно. И потому она больше не сможет забеременеть. Такова цена. Все сходится. Очень подлое преступление. Если бы не мои вязи, мы бы узнали это только спустя месяцы.

Лекарь тараторит, а я почти его не слышу. Хочу найти в голове хоть что-то, что можно этому противопоставить.

Что это не Мэл, что это подлый заговор.

Но ведь я проверял каждое гребанное зелье, которым ее поили. Даже посуду, из которой она ела и пила. И там ничего не было, гоблины дерите!

Тогда откуда это взялось?!

— Нет! Вы лжете, — кричит жена, и я хочу ей верить.

— Метка куда более прочное доказательство, чем ваши слова, госпожа. – скрипит лекарь, и мне хочется его по стене сейчас размазать, потому что, гоблины дери, он прав.

Метка есть. А даже если бы ее и не было, я чувствую каждой частицей души Тьму, исходящую от ребенка. Не хочу в это верить, но дракон внутри ломается, рычит, что подтверждает опасные доводы лекаря.

– За такое только предусмотрено только одно наказание. Как поступите, Ваша Светлость? — продолжает капать на нервы старик, и кровь закипает в жилах.

– На что ты намекаешь, лекарь?!

– Вам нужен обряд разрыва с истинной.

Обряд разрыва? Совсем рехнулся, старикашка?

Мэл что-то шепчет, но я ее почти не слышу. Зато голос лекаря выводит меня все больше. Сейчас не сдержусь и точно размажу его по стенке.

– Истинная, которая больше не сможет выносить вам ребенка! Не говоря уже о том, что как подло она всех обманула. Вам нужно избавиться от нее, чтобы боги даровали вам новую истинную, чье чрево подарит вам настоящего наследника с вашей кровью и ипостасью дракона, Ваша Светлость. Медлить нельзя!

– С чего вы взяли, лекарь, что можете указывать мне, что делать? — злюсь я, и лекарь тут же сжимается в комок. – Я сам решу.

– А как же закон, Ваша Светлость? – еще смеет взвизгнуть он. – Боги должны ее судить.

– Она – моя жена. И судить буду я, – чеканю я.

Ишь что удумал — Суд богов, который триста лет, как себя изжил! Не слишком ли много этот старик о себе возомнил?!

Я сам все разрешу.

Смотрю на испуганное лицо Мэл, на сверток, от которого за версту фонит Тьмой, и злость настолько кружит голову, мысли путаются под натиском черной магии. Единственное чего я сейчас дико желаю, это разнести тут все к гоблинской матери! Камня на камне не оставить. Нужно сейчас же уходить, чтобы не натворить дел.

Немедленно!

Вылетаю в коридор полностью не в себе. Колочу стены так, что слуги пугаются и разбегаются с воплями.

Я не могу поверить! Этого не может быть! Мой сын… сын, которого я ждал – порождение Тьмы?

Как она могла? Зачем? На кой?

— Стража! — рявкаю так, что что бравые молодцы подпрыгивают на месте и бледнеют.

Велю обыскать им каждый угол и всякого живого на предметы черной магии.

Это не Мэл, не она!

Она…

Смотрю на проклятую шкатулку, которую спустя четверть часа тащат стражники. Личная вещь моей жены, я сам ее подарил и сделал так, чтобы отрыть ее могла только Мэл, и никто больше. Кроме меня, получается, ведь я истинный, наши души сплетены.

— Что это?! — рычу на служивого, хотя прекрасно знаю, почему он это сюда притащил.

— Артефакт поиска указал, что там что-то есть…

И я даже знаю что. Моя магия, мой дракон мучается, потому что чувствует Тьму внутри шкатулки.

Так и есть. Гребанный черный оникс, мощнейший в призыве Тьмы, лежит в ее личной сокровищнице мой жены.

Нет, гоблины. Нет!

— Что