Век веры - Уильям Джеймс Дюрант

внешняя торговля была незначительной. Использование скота в качестве средства обмена сохранилось до восьмого века, но в этом столетии несколько королей выпустили серебряную монету в шиллингах и фунтах. В Англии десятого века за четыре шиллинга можно было купить корову, за шесть - быка.12 Заработная плата была соответственно низкой. Бедняки жили в деревянных соломенных хижинах, придерживаясь вегетарианской диеты; пшеничный хлеб и мясо были уделом зажиточных людей, или на воскресном пиру. Богатые украшали свои грубые замки фигурными подвесками, утеплялись мехами, украшали свои одежды вышивкой и украшали свои лица драгоценными камнями.

Манеры и нравы не были такими чопорными и утонченными, как в более поздние периоды английской истории. Мы много слышим о грубости, грубости, жестокости, лжи, вероломстве, воровстве и других трудноизлечимых явлениях; отъявленные норманны 1066 года, включая некоторых бастардов, признавались, что были поражены низким моральным и культурным уровнем своих жертв. Влажный климат склонял англосаксов к обильным застольям и крепким напиткам, а "пир эля" был для них, как и для нас, праздником или собранием. Святой Бонифаций с живописным преувеличением описывал англичан восьмого века, "как христиан, так и язычников, как отказывающихся иметь законных жен и продолжающих жить в разврате и прелюбодеянии на манер ржущих лошадей и блеющих ослов "13;13 А в 756 году он писал королю Этельбальду:

Ваше презрение к законному браку, если бы оно было вызвано целомудрием, было бы похвально; но поскольку вы погрязли в роскоши и даже в прелюбодеянии с монахинями, оно позорно и проклято..... Мы слышали, что почти все дворяне Мерсии следуют твоему примеру, бросают своих законных жен и живут в постыдных сношениях с прелюбодейками и монахинями..... Внимайте этому: если народ англов,... презирающий законный брак, дает поблажки прелюбодеянию, то от таких союзов непременно произойдет род неблагородный и презирающий Бога, который погубит страну своими отвратительными нравами".14

В первые века англосаксонского правления муж мог развестись с женой по своему желанию и жениться снова. Хартфордский синод (673 г.) осудил этот обычай, и постепенно влияние церкви способствовало стабильности союзов. Женщины пользовались большим почетом, хотя это не исключало их случайного порабощения. Они получали мало книжного образования, но это не мешало им привлекать мужчин и оказывать на них влияние. Короли терпеливо ухаживали за гордыми женщинами и советовались со своими женами в вопросах государственной политики.15 Дочь Альфреда Этельфлед, будучи регентшей и королевой, на протяжении целого поколения обеспечивала Мерсии эффективное и добросовестное управление. Она строила города, планировала военные кампании, отвоевала у датчан Дерби, Лестер и Йорк. "Из-за трудностей, возникших во время первых родов, - говорит Уильям Мальмсберийский, - она и впоследствии отказывалась от объятий своего мужа, протестуя против того, что дочери короля не подобает поддаваться восторгу, который через некоторое время приводит к столь неприятным последствиям".16 Именно в этот период (ок. 1040 г.) в Мерсии жила, будучи женой правящего графа Леофрика, леди Годгифа, которая, как Годива, играла привлекательную роль в легенде и заслужила статую в Ковентри.*

Образование, как и все остальное, пострадало во время англосаксонского завоевания и медленно восстанавливалось после обращения завоевателей. Бенедикт Бископ открыл монастырскую школу в Уэрмуте около 660 года; Беда был одним из ее выпускников. Архиепископ Эгберт основал в Йорке (735 г.) соборную школу и библиотеку, которая стала главным центром среднего образования в Англии. Эти и другие школы сделали Англию во второй половине VIII века лидером европейского образования к северу от Альп.

Прекрасная набожность монахов-просветителей проявилась в величайшем ученом своего времени, преподобном Беде (673-735). Он подвел итог своей жизни со скромной краткостью:

Беда, раб Христов, священник монастыря блаженных апостолов Петра и Павла, что в Уэрмуте и Джарроу. Который, родившись на территории этого монастыря, был отдан моими родственниками, когда мне было семь лет, на воспитание преподобнейшему аббату Бенедикту [Бископу]; и с тех пор, проводя все дни своей жизни в том же монастыре, я прилагал все свое усердие к изучению Писания; и соблюдая регулярную дисциплину, и совершая ежедневную службу пения в церкви, я всегда находил удовольствие либо учиться, либо учить, либо писать..... На девятнадцатом году жизни я был посвящен в диаконы, на тридцатом - в священники... и с тех пор до пятьдесят девятого года жизни я занимался Священным Писанием и следующими трудами...17

-все на латыни. Они включали библейские комментарии, гомилии, хронологию мировой истории, трактаты по грамматике, математике, науке и теологии, и, прежде всего, Historia ecclesiastica gentis Anglorum, или Церковную историю английского народа (731). В отличие от большинства монастырских историй, это не сухая хроника. Возможно, ближе к концу она слишком перегружена чудесами, и всегда она невинно доверчива, как и подобает уму, погруженному в себя с семилетнего возраста; тем не менее это ясное и увлекательное повествование, время от времени поднимающееся до простого красноречия, как, например, в описании англосаксонского завоевания.18 У Беды была интеллектуальная совесть; он очень тщательно следил за хронологией и в целом был точен; он указывал свои источники, искал свидетельства из первых рук и цитировал соответствующие и доступные документы. "Я не хотел бы, - говорил он, - чтобы мои дети читали ложь".19-имея в виду, как мы надеемся, 600 учеников, которым он преподавал. Он умер через четыре года после написания этой автобиографии, и вся нежность и вера средневекового благочестия заключены в ее последних строках:

И я умоляю Тебя, милосердный Иисус, чтобы тому, кому Ты по Своей благости дал сладко пить слова познания Тебя, Ты также по Своей любящей доброте поручился, чтобы он однажды пришел к Тебе, источнику всякой мудрости, и навсегда предстал перед Твоим лицом.

Беда отмечает, что в его Англии говорили на пяти языках: английский, британский (кельтский), ирландский, пиктский (шотландский) и латинский. "Английский" был языком англов, но он мало чем отличался от саксонского и был понятен франкам, норвежцам и датчанам; эти пять народов говорили на разновидностях германского, и английский вырос из немецкой речи. Уже в седьмом веке возникла значительная англосаксонская литература. Мы должны судить о ней в основном по фрагментам, поскольку большая ее часть погибла, когда христианство принесло латинскую письменность (заменившую рунические знаки англосаксонского письма), когда датское завоевание уничтожило множество библиотек и когда норманнское завоевание почти заполонило английский язык французскими словами. Кроме того, многие из этих англосаксонских стихов были языческими и передавались из уст в уста через поколения "глеменов" или менестрелей, которые были немного свободны в жизни и речи, и которых монахам и священникам было запрещено слушать. Однако, вероятно, именно монах восьмого века написал один из древнейших дошедших до нас англосаксонских