Реформация - Уильям Джеймс Дюрант

еще занято Гастоном; он женился на одной из ее фрейлин, чтобы быть рядом с ней. В семнадцать лет (1509) ее выдали замуж за Шарля, герцога Аленсонского, также королевского происхождения; Франциск просил об этом браке, чтобы скрепить союз враждующих семей; но Маргарите было трудно полюбить юношу. Бонниве предложил ей утешиться супружеской изменой; она изуродовала свое лицо острым камнем, чтобы разрушить чары своего обаяния. Аленсон и Бонниве отправились воевать за Франциска в Италию; Бонниве погиб героем при Павии; Аленсон, по слухам, бежал в самый разгар битвы. Вернувшись в Лион, он встретил всеобщее презрение; Луиза Савойская ругала его как труса; он заболел плевритом; Маргарита простила его и нежно ухаживала за ним, но он умер (1525).

После двух лет вдовства Маргарита, которой уже исполнилось тридцать пять, вышла замуж за Анри д’Альбре, титулярного короля Наварры, юношу двадцати четырех лет. Лишенный своего княжества из-за притязаний Фердинанда II и Карла V на Наварру, Анри был назначен Франциском губернатором Гиенны и основал небольшой двор в Нераке, а иногда и в По, на юго-западе Франции. Он относился к Маргарите как к матери, почти как к свекрови; он не подражал ее верности брачным обетам, и ей приходилось утешать себя тем, что она играла в хозяйку и покровительницу писателей, философов и протестантских беженцев. В 1528 году она родила Анри дочь, Жанну д’Альбре, которой суждено было прославиться как матери Генриха IV. Два года спустя она родила сына, который умер в младенчестве; после этого она не носила ничего, кроме черного. Франциск написал ей письмо с таким нежным благочестием, какого мы скорее ожидали от ее пера. Вскоре, однако, он приказал ей и Анри отдать Жанну ему на воспитание при королевском дворе; он боялся, что Анри обручит ее с Филиппом II Испанским или что она будет воспитываться как протестантка. Эта разлука была самым глубоким из многочисленных огорчений Маргариты перед смертью короля, но она не прервала ее преданности ему. Печально, но необходимо рассказать о том, что когда Франциск предложил Жанне выйти замуж за герцога Клевского, а Жанна отказалась, Маргарита поддержала короля, поручив гувернантке Жанны пороть ее до тех пор, пока она не согласится. Было нанесено несколько ударов, но храбрая Жанна — девочка двенадцати лет — предоставила подписанный документ о том, что если ее заставят вступить в брак, то она будет считать его недействительным. Тем не менее свадьба была организована, исходя из того, что потребности государства являются высшим законом; Жанна сопротивлялась до последнего, и ее пришлось нести в церковь. Как только церемония закончилась, она сбежала и отправилась жить к родителям в По, где ее расточительность в одежде, свите и благотворительности почти разорила их.

Сама Маргарита была воплощением милосердия. Она без сопровождения ходила по улицам По, «как простая демуазель», позволяла любому подойти к ней и из первых уст слышала о горестях своего народа. «Никто не должен уходить опечаленным или разочарованным из присутствия принца, — говорила она, — ибо короли — это служители бедных…., а бедные — члены Бога». 19 Она называла себя «премьер-министром бедняков». Она навещала их в их домах и посылала к ним лекарей со своего двора. Анри оказывал ей полное содействие, поскольку он был столь же прекрасным правителем, сколь и нерадивым мужем, а общественные работы, руководимые им, служили образцом для Франции. Вместе они с Маргаритой финансировали обучение большого числа бедных студентов, среди которых был и Амиот, впоследствии переведший Плутарха. Маргарита дала кров и безопасность Маро, Рабле, Деперье, Лефевру д’Этаплю, Кальвину и многим другим, так что один из ее протеже сравнил ее с «курицей, заботливо собирающей птенцов и прикрывающей их своими крыльями». 20

Помимо благотворительности, в ее жизни в Нераке и По преобладали три интереса: литература, платоническая любовь и мистическая теология, в которой было место и католицизму, и протестантизму, и даже терпимости к свободной мысли. Она имела обыкновение приглашать поэтов почитать ей, пока она вышивала; она и сама сочиняла достойные стихи, в которых человеческая и божественная любовь сливались в одном неясном экстазе. При жизни она опубликовала несколько томов поэзии и драмы; они не столь прекрасны, как ее письма, которые не печатались до 1841 года. Весь мир знает о ее «Гептамероне», поскольку он считается непристойным; но любители порнографии будут разочарованы этим произведением. Эти истории написаны в манере того времени, которое находило свой главный юмор в шалостях, аномалиях и превратностях любви, а также в отступлениях монахов от своих обетов; сами истории рассказаны сдержанно. Это истории, рассказанные мужчинами и женщинами при дворе Маргариты или Франциска; они были записаны ею или для нее (1544–48), но никогда не публиковались ею; они появились в печати через десять лет после ее смерти. По ее замыслу, они должны были составить еще один «Декамерон», но поскольку книга остановилась на седьмом дне повествования, редактор назвал ее «Гептамероном». Многие из повествований кажутся подлинными историями, замаскированными измененными именами. Бранторье рассказывает, что его мать была одной из рассказчиц и что у нее был ключ к реальным лицам, скрытым под псевдонимами в рассказах; он уверяет нас, например, что четвертый рассказ пятого дня — это рассказ о покушениях Бонниве на саму Маргариту.21

Надо признать, что исповедующий вкус наших дней был бы вынужден покраснеть при виде этих историй обольщения, рассказанных французскими дамами и кавалерами, которые таким образом умиротворяли свои дни ожидания, когда наводнение спадет и позволит им вернуться из купальни Котерец. Некоторые из случайных замечаний поражают воображение: «Значит, вы хотите сказать, что любящим все дозволено, если никто не знает?» «Да, по правде говоря; только глупцы оказываются уличенными». 22 Общая философия книги нашла свое выражение в одной из фраз пятого рассказа: «Несчастна та дама, которая не бережет сокровища, делающие ей столько чести, когда они хорошо хранятся, и столько бесчестья, когда она продолжает их хранить». 23 Истории скрашиваются веселыми приколами: так, мы слышим о благочестивом аптекаре из По, «который никогда не имел ничего общего со своей женой, кроме как на Страстной неделе в качестве покаяния». 24 Половина юмора, как и у Боккаччо, посвящена монашеским забавам. «Эти добрые отцы, — говорит персонаж пятой истории, — проповедуют нам целомудрие, а сами хотят охмурить наших жен». Возмущенный муж соглашается: «Они не смеют прикасаться к деньгам, но готовы взяться за женские бедра, которые гораздо опаснее». Следует добавить, что веселые рассказчики каждое утро служат мессу и окуривают каждую