Великая Река: Зелёный рассвет - Токацин

Пряди мха спускались по пыльной стене. Фрисс смахнул пыль – вместе с ней слезли хлопья светло-голубой краски, проступил тусклый зеленоватый рилкар с потёками и следами оплавления. Из ближайшего окна кто-то вырезал стекло – срезы выглядели аккуратно. Остальные окна просто разбили, и возможно, это сделал взрыв, уничтоживший Тлаканту. Ветер свистел в чёрных провалах и гнал по улице пепел и пыль.

Кое-где ещё Фрисс видел следы попыток оторвать или отрезать что-нибудь от развалин – кусок металла, красивый скол фрила или гладкое оконное стекло. Он нахмурился, присмотрелся внимательнее – нет, отметины старые. С тех ещё времён, когда окрестные жители тянули отсюда всё, что могли открутить, пока волна смертей не прошла по соседним участкам. Любая вещица из развалин излучала Сиджен сильнее, чем мёртвая вода с сарматской станции. Халан уже утомился отгонять юнцов-Речников от Старого Города – а Речникам полагалось отучать от мародёрства жителей. И Фриссу, пока он был в отряде Геса Моско, пришлось заниматься просвещением. Рассказывать о крысах, стремительных убийцах-Фойстах, незримой смерти… Зато сам он помнил всё это, будто не провёл десять лет в Олдании. Будет ли прок от его знаний тут, среди серых стен и мерцающей пыли…

В переулках Старого Города стояла тишь. Обугленные стены молчали, и даже мох не скрывал их. По этому переулку пронеслись когда-то лучи и навеки впитались в рилкар. Здесь шёл Пучок…

Фрисс остановился. С ветки Дерева Ифи – правда, оно не доросло ещё до дерева и казалось скорее кустом – свисал обрывок красного плаща. Такие плащи носили Речники, и Фрисс был бы так одет, если бы плащ поверх скафандра не выглядел глупо и нелепо. Кто-то зацепился за куст - наверное, очень спешил! «Аойген ему в помощь,» - покачал головой Речник, глядя на красный лоскут. «Вдруг да не облучился…»

Переулок закончился, знакомые окраины остались позади. Ничего способного вспыхивать Речник пока не нашёл, горелые крысы тоже ему не попались. А дальше начиналась неизвестность.

Эта улица была широкой, как приток Реки. Рилкар лежал на ней полосами, где в два слоя, где в три. Фрисс припомнил один из рассказов Иригина, правителя Наои и знатока древностей, – о дорогах Тлаканты, которые сами двигались и везли путников к цели. Наверное, эта слоистая мостовая была такой… «Живая дорога!» - Фрисс невольно усмехнулся. «Чего только ни услышишь…»

Что-то, как показалось Речнику, сверкнуло за провалом двери, давно сорванной с петель и расколотой на части. Он вошёл в дом, стараясь не поднимать шума, и уткнулся в неподвижный подъёмник. Блестела одна из кнопок на его двери – древние зачем-то сделали её светящейся, она и светилась до сих пор. Фрисс постучал по ней пальцем, заметной вспышки не дождался и решил, что не её свечение насторожило Найгиса.

«Загляну в одну пещеру,» - подумал он, покосившись на бесполезный подъёмник. «Искать тут нечего, всё давно растащили, но… И как они все жили тут без лестниц?»

Сколько металла и стекла пропадало здесь - и сколько лишних преград возвели древние на пути Речника… Фрисс хотел уже бросить эту затею, когда дверь с протяжным скрипом открылась. Странно, что сюда не сбежались крысы со всего города!

Он вошёл в коридор. Здесь до него никто не был с самого Применения, и ему тоже заходить не стоило. Одно из ответвлений Пучка вошло именно в эту комнату.

Расплавленный скирлин у стены, несколько странных предметов, слишком крупных, чтобы Фрисс мог их унести, и слишком обугленных и облучённых, чтобы он захотел их тащить. Выбитое окно и горка расколотых костей под ним. Фрисс неосторожно выдохнул, и кости осыпались пеплом. Кто-то погиб здесь, и никогда Речник ничего о нём не узнает…

Фрисс покинул мёртвый дом и пошёл дальше, разглядывая редкие полустёртые знаки неведомых письмён на стенах. По другой стороне тихо, как тень, проскользнул Фойст – изящный и быстрый демон с острейшими когтями. Речник вовремя притаился за углом – Фойсты дружелюбием не отличались.

Спрятался с одной стороны – заметили с другой: что-то зашуршало сверху, и пыль посыпалась с подоконника. Бурая крыса размером с крупную кошку спускалась по стене, подозрительно сверкая глазами. «Разведчик!» - Фрисс прижался к дому, тихо вынимая меч из ножен. Одного удара хватило, крыса метнулась в сторону, но клинок пронзил её насквозь.

«Повезло,» - Речник выдернул меч и настороженно огляделся. «Теперь эта пакость не приведёт сюда стаю…»

Внезапно стены перед глазами поплыли. Фрисс едва устоял на ногах, его бросило в жар, потом в холод. «Что это?!» Он постоял у стены, выравнивая дыхание. Вроде прошло, но сразу захотелось уйти прочь. Ощущение опасности сгустилось, как облако, и окутало Фрисса. Дома-горы давили на него. Мёртвый город, город, где живёт смерть…

Странный возглас заставил его вздрогнуть и очень осторожно завернуть за угол.

- Кьяа! Моё! Верни!

Неизвестный говорил быстро, на грани визга, вроде бы по-сингельски, но так, что Фрисс еле слова разбирал – какой-то скрежет заглушал их.

- Кьяа! Дурень! Лапы! – заверещал в ответ другой голос, более низкий, но тоже писклявый.

- Конт врёт! Конт – вор! Верни! – заорал первый.

- Тихо! Дом Стинка! Стинк убьёт! – вмешался третий, тихий, но гулкий.

- Стинк убьёт, - подтвердил вполголоса четвёртый, и Фриссу показалось, что он самый младший или самый мелкий из всех. Кто может браниться посреди мёртвого города? Не крысы же, в самом деле…

За углом Фрисс обнаружил небольшую площадку, сплошь залитую рилкаром, сквозь который так и не смогла пробиться трава. Над площадкой возвышалось здание, формой похожее на башню, а над башней – высоченная ветвистая мачта, вроде тех, что высились над сарматской станцией. Но там по ветвям бегали неяркие