В тесных объятиях традиции. Патриархат и война - Нона Робертовна Шахназарян

огород, гонит самогон и делает вино. Трусит шелковицу в сезон». Много времени занимает и животноводческий труд: «пасет баранов по дворовой очереди (каждые 100–120 дней проводит весь день высоко в горах, на пастбищах), заготавливает хворост, сено, косит свежую траву для скотины». Работа, связанная с обустройством и ремонтом дома, а также «стратегическим» обеспечением его продуктами и теплом, также лежит на мужчине. Мужскими занятиями считаются и занятия, связанные с техникой: «Муж сконструировал и собрал тестомешалку, чинит машину, чинит технику». Также к мужским обязанностям относится надзор за порядком в доме, за моральным климатом и за общением вне узкого семейного круга: «воспитывать детей (в форме наставительных бесед), приводить гостей»[162].

Традиционные полоролевые стереотипы имеют четкие границы разделения труда, исходящие из общего посыла, что наиболее тяжелой работой занимается мужчина, а более легкой — женщина: «Он трудяга, но конечно по мужским делам. Без дела его не увидишь. Сейчас он занимается выкорчевыванием камня, строительного кубика и железа. Потом сдает это за деньги, изнурительный труд на самом деле». «По хозяйству помощи не прошу, управляюсь сама, а у него и так тяжелая работа — чинит машины, занимается сваркой, ремонтом». Помощь работы по дому со стороны мужчины находится в прямой связи с его занятостью вне дома и количеством заработка, приносимого в дом: «…Мой муж собирается открыть офис, юридическую консультацию — мы с ним оба юристы. Тогда наверно уже не сможет помогать по дому как сейчас, будет слишком занят».

Если жена чувствует свою «вину» перед мужем, например в том, что родила одних девочек, она будет стараться освобождать мужа от домашней работы: «по хозяйству мы — пять женщин (жена, мать и три дочери) — не позволим ему делать ничего: стыдно ведь». Также более традиционно соотношение полов в расширенной, трехпоколенной семье: «Пока мы живем вместе большой семьей, мой муж не будет выполнять „женскую работу“, но я и не позволю, потому что на следующий день это будет обсуждать весь двор». Жену, очевидно, заботит не только имидж, репутация семьи, но и внутреннее самоощущение мужа: «По обычаю, да и, по моему мнению, я должна внушать к нему уважение, возвышать его, всячески поднимать авторитет, чтобы он чувствовал себя мужчиной. Главное уважать его и держать на высоте его честь».

Понимая неактуальность собственной профессиональной самореализации, женщина часто без обсуждения соглашается на «одну карьеру для двоих»: «Он умеет делать все: электроработы, ремонтные, строительные, но предпочитает умственный труд. Раньше был директором огромного предприятия республиканского значения, теперь занимается лесным бизнесом, заключает договора с Арменией, иностранными фирмами».

Понятие сексуальности выступает как главное связующее звено между телом, самоидентификацией и социальными нормами. В рамках перечисленных трех конструкций определяются представления «нормы» и «отклонения»[163], а также совершенно четкие и проговариваемые двойные стандарты — что допустимо для мужчины, неприемлемо для женщин. В свою очередь, разделение женщин на «чистых» (рассматриваются как кандидатки в брачных стратегиях) и «нечистых», «запятнанных», «испорченных» (проститутки, женщины «легкого поведения») закладывает основы для реализации ситуации с двойными стандартами. В свете этих представлений все еще предельно высок статус добрачного целомудрия.

Говорить о сексуальных отношениях, в особенности от первого лица, в некоторых культурах не принято, и карабахская относится к их числу. Тема сексуальности в целом табуирована, поэтому заводить беседы об этом со знакомыми женщинами представлялось невозможным. Пришлось прибегнуть к письменным формам общения и по большей части с незнакомыми женщинами из соседних сел или окраин города[164]. Вопрос «честности» девушки притягивает к себе максимум внимания. Результаты структурированных интервью, проведенных весной 2001 года, показали, что подавляющее большинство респонденток на вопрос «Должна ли девушка на свадьбе быть невинной?» ответили односложно: Да, конечно, безусловно, без сомнения, обязательно. Многие ссылались на «нашу армянскую традицию», буквально «Если мы армяне, давайте не нарушать наши традиции. Пусть девушка вступает в брак чистой, чтобы не оказаться перед другими проблемами»;[165]«Да, это предмет обсуждения [окружающих]». При этом критерии и стандарты для мужчин прямо противоположные. Следующий вопрос в анкете был: «Как вы относитесь к добрачной свободе мужчин?» Большинство ответов: «Это нормально у мужчин»; «Нейтрально, каждый пусть сам выбирает»; «Что мужчинам, это совсем другой разговор, для них нет запретов в этом»; «Положительно»; «Наверное, лучше, чтобы хоть мужчины имели опыт, чтоб и жену мог воспитать»; «Я таких мужчин не видела, кто не вступал бы в связи до брака», и только три ответа «отрицательно». Принятый повсеместно двойной стандарт, позволяющий промискуитетную сексуальность мужчинам и запрещающий любую свободу в сфере телесности женщинам, очевидно, связан с вопросом о власти мужчин, они субъектны по праву рождения мужчинами.

Женская генеративность также может подвергаться контролю со стороны старших в семье. Репродуктивное поведение у некоторых групп населения пущено на самотек как результат табуированности темы сексуальных отношений. «Абортная репродуктивная культура (как ее называют демографы) — культурное наследие советского периода, когда искусственное прерывание беременности является массовым женским опытом»[166]. Практика медицинских абортов рутинизирована[167]. Ответы на вопрос, касающийся количества абортов, отразил следующую картину: 4 женщины не имели опыта прерывания беременности; несколько женщин ответили — «много»; многие женщины сбивались со счету, одна из опрошенных назвала рекордную цифру 40, другая — 16, одна женщина — 13; следом — 11; три женщины — 4; 2 — по 2. В районном центре Мартуни аборты делаются без обезболивания, вручную, до достижения срока 12 недель. С 1 января 1999 года искусственное прерывание беременности производится на платной основе, с 1 июля 2000 года цена на аборт возросла без малого в два раза. Бесплатны аборты при наличии узких медицинских показаний, их называют «угрожающие» состоянию здоровья женщины (материалы медицинской статистики). Все эти меры свидетельствуют о тенденции к делиберализации законодательства по абортам и попытке регулировать репродуктивную политику, по всей вероятности с целью, как выразилась одна из информанток, «множить нацию — это естественная послевоенная мера». Искусственный аборт все еще выступает как главное средство регулирования рождаемости, но тенденция к медленному переходу к контрацептивным методам уже наметилась, невзирая на стереотипные представления об их вреде для здоровья женщины[168]. Ответственность за контроль репродуктивного поведения приписывается женщинам.

Проблемы предохранения и половой гигиены в целом лежат также в сфере морали. Населенные пункты настолько малы, что все члены общества на виду друг у друга: «Я никогда не зашла бы в нашу аптеку и не купила бы презервативы, точно так же и мой муж, это неудобно, это тут же будет обсуждаться. Муж покупает их в Степанакерте сразу много, там его никто не знает». «Муж