Ингерманландский излом. Борьба ингерманландских финнов в гражданской войне на Северо-Западе России (1918 — 1920 гг.) - Михаил Арнэвич Таргиайнен

Лайдонер заявил о сложении с себя командования Северным корпусом. Главной причиной та­кого решения послужило разоружение Ингерманландского полка белыми войсками. В этот же день генерал А. П. Род­зянко издал приказ о выходе корпуса из подчинения эстон­скому главнокомандующему и преобразовании его в Север­ную армию. По предложению английского генерала X. Гофа, для того чтобы эту армию не путали с Северной армией, действовавшей под Архангельском и Мурманском, 1 июля 1919 г. ее переименовали в Северо-Западную армию.

Весьма злободневным откликом на действия Родзян­ко была статья В. Горна от 29 августа 1919 г. «Роковая ошибка» в газете «Свободная Россия». Автор статьи отме­чал: «Всегда следовало твердо помнить, что мы ведем не обыкновенную, а гражданскую войну, и что в этой войне, в которой борющиеся стороны, каждая по своему, стара­ются упрочить свой общественный порядок, прежде всего, необходимо обратить внимание на социальное и политиче­ское устройство занимаемых войсками территорий. Чем вер­нее будет взят политический курс на местах, чем меньше будет сквозить попытка вернуть отжившее старое и больше искреннего желания пойти по уровню назревших тре­бований народа, тем легче будет задача борьбы с больше­визмом, тем скорее мы повернем сердца народа в свою сто­рону. Народ устал в длинной гражданской борьбе, давно желает мирного труда и созидания, и тот, кто не на словах, а на деле проявляет честное намерение оздоровить его жизнь, провести в демократическом духе необходимые ему экономические и политические реформы, тому и раскро­ется душа народа. Само собой понятно, что нельзя одним взмахом разрешить аграрный вопрос, немедленно орга­низовать и пустить в ход местное самоуправление, накор­мить всех голодных, призреть всех разоренных, но нужно теперь же приступить хотя бы к предварительной работе в этом направлении, чтобы народ понимал, кто пришел ему на помощь, а солдаты наши и эстонцы знали, за что они воюют.

К сожалению, не такова была действительность по­следнего времени на местах, была политика, которая не только не внесла устройство в местную жизнь, но самим, так сказать, фактом своего существования она убивала волю к борьбе у солдата, охлаждала симпатии крестьян к белой власти».

После разгона Ингерманландского полка в конце июня 1919 г. в его рядах осталось около 350 человек. Большая часть бойцов ухитрилась перейти на эстонскую сторону, а другая, в основном западноингерманландцы, разбежа­лась по своим приходам. Почти весь финский командный состав и десятки североингерманландских добровольцев направились в Финляндию. Генерал Лайдонер дал разре­шение раздробленным остаткам полка организовать свое подразделение, входящее в состав эстонской армии. Коман­дование принял на себя после уехавшего в Финляндию май­ора Уймонена ингерманландец капитан Эмиль Пекканен.В этой должности он пребывал практически до конца граж­данской войны на Северо-Западе.

После разоружения ингерманландского отряда в Нарве, в соответствии с приказом Родзянко, по желанию эстон­ского главнокомандующего Лайдонера и английской воен­ной миссии была составлена для разбора претензий ингер­манландцев комиссия из представителей Северо-Западной и Эстонской армий, а также из ингерманландцев. Комиссия приняла решение: отправить всех ингерманландцев в Гунгербург для формирования особой части под общим эстон­ским командованием. Эти ингерманландские части и заняли участок между озерами. Эстонские же части заняли пози­ции в тылу ингерманландцев. Родзянко приказал отозвать своих комендантов из этого района ввиду враждебного к ним отношения со стороны эстонцев.

Дерзкое поведение ингерманландцев по отношению к белому русскому командованию было обусловлено бес­тактным поведением самого командования. При известной терпимости, не оскорбляя национального самолюбия ингер­манландцев, вполне можно было уладить возникшие недо­разумения мирным путем. Но ни Родзянко, ни Бибиков для такой политики решительно не годились. Самостоя­тельность Эстонии генерал Родзянко признавал не потому, что это вытекало из его убеждений, а в силу фактического положения вещей, из-за невозможности противопоставить силе силу. Другое дело ингерманландцы: русская армия была сильнее их, и с ними не стали церемониться. Несом­ненно, существовала потенциальная возможность для ге­нерала Родзянко поддержать национальные требования ингерманландцев как реальный инструмент осуществле­ния политических целей белого движения, носящий сугубо временный и конъюнктурный характер, однако этого сде­лано не было.

В свою очередь Эстония, видя положительные резуль­таты наступления Северо-Западной армии, стала бояться дальнейшего ее укрепления и опасалась, что армия по­вернет штыки против нее. Масло в огонь подлило совеща­ние в Париже, которое не признало независимости Эсто­нии и выдвинуло лозунг: «Великая, Единая, Неделимая Россия». В своих беседах с Лайдонером генерал Родзянко постоянно уверял его в согласии признать независимость Эстонии. Однако эстонцы хотели признания независимости в Париже.

Эффективность наступления Северо-Западной армии всецело зависела от того, вступит ли Финляндия в войну. А разрешение данной проблемы целиком и полностью зависело от возможной победы Маннергейма на выборах в пре­зиденты Финляндии.

В июле в своем дневнике M. С. Маргулиес писал: «.. .участие финнов зависит от положения Маннергейма, его шансы на прохождение в президенты республики сла­бы, но если он пройдет в президенты, то финны не откажут в помощи русским. Если он увидит, что не проходит, то создаст столкновения с большевиками на финской границе, объявит родину в опасности, [введет] военное положение в Финляндии и тогда [можно] надеяться, что аграрная груп­па присоединит свои голоса к группе правых. При такой комбинации он пройдет в президенты. Без финнов Петро­града взять нельзя».

Соперником Маннергейма являлся Сголберг. Считалось, что его шансы предпочтительнее, так как ему отдадут свои голоса и социалисты, и аграрии. Боясь этого, Маннергейм старался отсрочить как можно дольше проведение выборов президента. Однако его шансы продолжали слабеть. Зная, что на границе Финляндии располагались отряды красных финнов, насчитывавшие несколько тысяч человек, Маннер­гейм всячески провоцировал большевиков на выступление, но безрезультатно.

Окончательным днем выборов президента Финлянд­ской республики было назначено 28 июля 1919 г. К этому времени стало ясно, что в случае отказа Столберга от борьбы за президентское кресло реальным претендентом мог стать министр иностранных дел Холсти. В конечном итоге президентом Финляндии был избран Сголберг, полу­чивший 143 голоса. За генерала Маннергейма было подано 50 голосов.

Столберг был профессором государственного права, председателем верховного суда и умеренным либералом, к русским питал симпатии. Консервативное крыло ожидало ужасов бунта шюцкора, насчитывавшего в своих рядах 180 тыс. человек, восстановления власти красных, социаль­ной революции.»

После состоявшихся выборов в кулуарах сейма депутат от партии кадетов Таунеберг в беседе с профессором Цейдлером так пояснил провал Маннергейма: не выбрали Ман­нергейма президентом потому, что он страны не знал, был генералом русской службы, все время провел в России, не знал финского языка, не знал гражданского управления, да и перед Европой финны хотели продемонстрировать ис­тинное настроение народа. Социалистов взяли угрозой, что если они не будут голосовать за Столберга, а лишь воздер­жатся, то все будут голосовать за Маннергейма. Вместе с