На нее запрет. Дочка Шаха - Кристина Майер

были более уединены, но он не воспользовался ситуацией. Причина расшалившихся нервов - разговоры о его бессонных ночах Бессонова. Мысли и фантазии опять работают не в том направлении. Мне кажется, ему просто нравится меня смущать.

- Ты чего такая тихая, Ками? Ведешь себя, как трусливая мышка. На тебя это не похоже, - закрыв с брелока дверь, он взял меня за локоть и повел к входу. - Прекращай уже меня бояться, я тебя никогда не обижу. Тебя я не обижу, - серьезным голосом, без капли веселости.

- Я не знаю, о чем с тобой говорить, - честно, не скрывая раздражения. Почему рядом с ним я чувствую себя маленькой девочкой? Он прав, я никогда не была трусихой, наверное, поэтому меня так задели его слова.

- Раньше проблем в общении между нами не было, - останавливается, заглядывает в глаза.

- Раньше ты был другим, - моя злость придает мне смелости. - Проще что ли, - веду плечами. - За четыре года ты сильно изменился.

Он такой красивый…

Стоит совсем близко. Сделав шаг, я могу ощутить, как бьется его сердце…

- Для тебя я все тот же, - мне нужна секунда, чтобы вернуться к теме нашего разговора. – Все тот же парень, который будет дуть на твои разбитые коленки, если ты их собьешь, - оглаживая контур моего лица тыльной стороной пальцев. У меня дыхание перехватывает о этой вроде бы невинной ласки. По коже разбегаются мурашки, в солнечном сплетении печет. - Просто теперь мне наверняка захочется их поцеловать…

- Зачем ты это делаешь? – рот пересыхает, голос звучит так, будто у меня ангина. Я зацикливаюсь на его губах. Если я чуть поддамся вперед, узнаю какие они…

Вот зачем он все это говорит?

- Зачем вывожу тебя на эмоции? – уголки его губ приподнимаются, а мне вот совсем не хочется улыбаться. Я каждой клеткой в своем теле ощущаю его близость.

- Да, - мне кажется, что мой голос совсем пропал, поэтому добавляю кивок.

- Мне не нравится видеть тебя закрытой.

- Не понимаю… тебя… - мотнув головой.

- Понимаешь, просто боишься, - произносит он, проведя подушечкой пальца по нижней губе. От этой легкой ласки меня тряхануло. – Идем, - тянет за собой. Он спокоен, уверен в себе, а у меня ноги ватные.

Открыв с пульта управления ворота гаража, Бессонов проходит внутрь. Здесь с десяток мотоциклов, но в глаза бросается абсолютно новый красно-черный мотобайк. Ноги сами несут меня к нему. С него только что сняли заводскую упаковку, на протекторах даже нет пыли.

- Он твой, если научишься хорошо водить, - произносит Бессонов за моей спиной.

- Мой? – оборачиваясь.

- Да. А пока иди, переодевайся, - протягивает пакет, в котором различаю новый костюм, обувь и шлем. – Раздевалка там.

- Как скоро я смогу его получить? – ко мне возвращается не только голос, но и азарт.

- Не факт, что ты его вообще получишь, Ками, - бросает мне вызов, который я принимаю…

Глава 25

Камилла

Не знаю, кто подбирал мне костюм, но ощущение такое, словно с меня сняли мерки. Удобно, комфортно, нигде ни тянет, ни жмет, ни давит. Начинаю подозревать маму в том, что она дала Бессонову мои вещи, а он по ним приобретал костюм. Как еще можно объяснить такое четкое попадание? Вернусь домой, выясню.

Выхожу из раздевалки, возле ангара стоит темно-синий мотоцикл, он практически так же красив, как тот, что я могу получить, если мое вождение удовлетворит Бессонова.

В этот момент я стараюсь не думать об отце, которому ничего не будет стоить запретить мне кататься на байке. И папа все равно на то, что там решил Лева. Папа поставит мотоцикл в гараж, а ключи уберет в сейф.

Байк, скорее всего, принадлежит Леве. Он не такой новенький, как красный, но краска до сих пор сияет, словно его только недавно покрыли лаком. Бессонов стоит ко мне спиной. На нем черный костюм, шлем висит на ручке руля. Лева мне напоминает падшего ангела, которого спустили на землю и нарядили в современную одежду. От него веет пороком и опасностью, а еще он неприлично красив. Лева – адский огонь, который притягивает к себе невинных бабочек…

- Боишься, - не оборачиваясь, произносит он. В его голосе слышится насмешка, мои щеки начинают гореть. Как давно он знает, что я стою за его спиной?

- Рассматривала твой мотоцикл. Красивый. Какую скорость он способен развить? – нервничаю, поэтому не могу замолчать. – Я думала, что ты ревностно относишься к своему железному коню и не позволяешь никому на него садиться – не дожидаясь ответа.

Бессонов, чуть вздернув бровь, улыбается. Понимаю, пора замолчать. Делаю оставшиеся шаги разделяющие нас.

- Никому другому я и не позволю сесть на свой байк, - спокойно произносит Лева, а я опять вижу в его слова какой-то намек. – Садись, - тут же переходит на сухой тон. – Пока не надо, - останавливает, когда я хочу надеть шлем. Забирает его себе и кивает на байк.

Сажусь на сидение, берусь за ручки. Сразу видна разница со скутером. Байк – зверь, скутер – домашнее животное.

Ключей в замке зажигания нет, а мне так хочется завести мотор и рвануть…

- Почувствуй его, - произносит Лева.

- Кого? Мотоцикл? – удивляюсь я.

- Да. Прежде, чем ты поедешь на нем опиши все, что ты чувствуешь.

- Не понимаю… - хмурюсь я. Не люблю неопределенные сложные задачи, которые неизвестно, как выполнять.

- Сейчас ты сидишь на нем, словно на чужеродном предмете. Он отдельно, ты отдельно. Ты должна чувствовать машину, слиться с ней настолько, словно вы единый цельный организм. Когда ты за рулем движешься на скорости у вас одна душа на двоих. Пока я не почувствую вашего единства, ты его не заведешь, - произносит «учитель года»!

У меня от возмущения дым из ушей наверное валит. Не могу подобрать не одного приличного слова, чтобы высказать то, что думаю о его методах обучения!

- Может еще домашнее задание будет, - не без ехидства интересуюсь.

- Будет, - серьезно произносит Бессонов. Что-то он очень быстро вжился в роль. Бесит просто! - Вызубришь теорию безопасного вождения, будешь мне сдавать на практике. Приступай, - командует он, а сам надевает шлем.

Послать бы его в далекое пешее…

Посылать не приходится. Следую за ним взглядом, только