Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

На следующий день бои вспыхнули с новой силой. Частью сил противник попытался прорваться из окружения в направлении села Нос, где располагался Бурят-Монгольский кавдивизион. Сюда же подошла и наша батарея. Развернувшись, она дала четыре залпа шрапнелью. Китайцы бросились врассыпную, часть из них залегла.

В этом бою отличился командир Бурят-Монгольского кавдивизиона Бусыгин: несмотря на 30-градусный мороз, он приказал своим конникам снять полушубки и повёл их в атаку в одних гимнастёрках.

– Что он делает? Заморозит же людей! – возмущался К. К. Рокоссовский, прибывший на мой наблюдательный пункт.

Потом Бусыгину пришлось оправдываться:

– Какая, товарищ комбриг, была бы рубка в полушубках? Мы же их из земли выковыривали клинками.

Константин Константинович не сдержал улыбки. Ему явно нравился этот ухарь-кавалерист. Дерзкая атака удалась: противник потерял до четырёхсот человек убитыми и ранеными.

В ночь на 19 ноября чанкайшисты попытались прорваться из окружения ещё более значительными силами. Но и эта их попытка была сорвана. Советские войска умело использовали своё огневое превосходство.

Утром многочисленные отряды китайской конницы и пехоты в третий раз хлынули из города Маньчжурия на юг. Они шли напролом, не считаясь с потерями. Ровное, как стол, поле покрылось вражескими трупами. И противник опять был повёрнут вспять. На его плечах 5-я Кубанская кавбригада, части 35-й и 36-й стрелковых дивизий ворвались на городские окраины. Но генерал Лян продолжал хитрить: уклоняясь от немедленной капитуляции, он ссылался на то, что ему трудно за короткий срок собрать разбежавшихся солдат.

С. С. Вострецов проявил твёрдость: чанкайшистам было объявлено, что через два часа последует приказ об обстреле города артиллерией. Лишь после этого они сложили оружие. Сдался в плен со своим штабом и генерал Лян Чжу-цзян, мечтавший дойти до Читы.

Завершив таким образом Чжалайнор-Маньчжурскую операцию, войска Забайкальской группы разделились на два оперативных отряда. Один из них, в составе усиленной 36-й стрелковой дивизии, двинулся на Хайлар и вышел к этому важному стратегическому пункту через четырнадцать часов, преодолев расстояние 150 километров. Хайларский гарнизон, не приняв боя, поспешно покинул город и бежал за перевалы через Большой Хинган.

Второму оперативному отряду, составленному из 5-й Кубанской кавбригады и Бурят-Монгольского кавдивизиона, предстояло преследовать белогвардейскую конницу, отходившую к монгольской границе. Бои проходили в условиях суровой зимы, в отрыве от баз снабжения. Лошади были изнурены настолько, что ни наши кавалеристы, ни белогвардейцы не могли уже ходить в конные атаки. При сближении решающую роль играла артиллерия. Благо у нас хорошо был налажен подвоз боеприпасов. И всё же окончательно добить белогвардейцев не удалось. Часть их сил проскользнула в Монголию, где и была интернирована.

В конце декабря мы вернулись в город Маньчжурия. Китайское правительство вынуждено было пойти на мирные переговоры. 20 декабря полномочные представители Советского Союза и Китая подписали соглашение о ликвидации вооружённого конфликта на КВЖД. Права нашей страны на пользование этой дорогой восстанавливались. Около трёх тысяч советских граждан было освобождено из Сумбейского концлагеря.

Сразу же после подписания соглашения войска Забайкальской группы возвратились в районы постоянной своей дислокации. Только 5-я Отдельная Кубанская кавалерийская бригада оставалась в Чжалайноре до возобновления движения на КВЖД, то есть до 10 января 1930 года».

Возвращение бригады домой в Даурию было триумфальным.

Долгожданная встреча с семьёй. Жена была счастлива, дочь подрастала. Всё хорошо и правильно складывалось в его жизни.

Вскоре в расположение прибыл командующий ОКДВА Блюхер. Хозяйство Рокоссовского ему понравилось. Командир бригады внушал доверие и уважение, головы перед начальством не клонил, перед подчинёнными не вскидывал, держал себя с достоинством, похвалу принимал сдержанно, на замечания реагировал внимательно.

13 февраля за умелые и решительные действия в районе КВЖД Рокоссовского наградили третьим орденом Красного Знамени.

Глава девятая

Новые назначения

Боевой командир, с волей и энергией. Дисциплинирован, выдержан и скромен…

Из аттестации К. К. Рокоссовского

В начале 1930 года забайкальская страда нашего героя закончилась – его переводили на запад, в Белорусский военный округ. Здесь он получил 7-ю Самарскую им. Английского пролетариата кавалерийскую дивизию.

Дивизия входила в состав 3-го кавкорпуса. Корпусом командовал Семён Константинович Тимошенко. С ним у Рокоссовского с самого начала завязались добрые отношения. В аттестации, которую Тимошенко дал своему подчинённому в 1931 году, говорилось: «В дивизии имеются большие достижения во всех областях боевой подготовки. Хорошо сколочен штаб дивизии, подготовка его хорошо сказалась на помощи низшему звену. На манёврах обеспечены успехи управления войсками на сложной задаче дивизии – оборона на широком фронте. Дивизия имеет первенство по целому ряду состязаний окружного штаба, а также первенство на всесоюзных состязаниях. Командный состав сколочен, и тов. Рокоссовский много работает над воспитанием комначсостава. Грамотный командир, учит и воспитывает правильно. Настойчивый, волевой командир. Знает тактику и применение других родов оружия. Энергичен, чёток и дисциплинирован. Хорошо организовывает и проводит занятия с начсоставом дивизии. Очень внимателен, никогда не вводит в заблуждение старших, справедлив. Должности комдива вполне соответствует».

Эта аттестация характеризует Рокоссовского очень точно и справедливо. Тимошенко верно почувствовал характер и способности молодого командира и, как мог, старался обеспечить ему успешное будущее.

Семья жила здесь же, в Минске. Тылы нашего героя были надёжно защищены, и он самозабвенно отдался главной своей работе – службе.

Весной 1930 года из Москвы, окончив Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии им. М. В. Фрунзе, в дивизию вернулся один из лучших командиров полков округа и бывший однокашник Рокоссовского по ленинградским курсам Георгий Жуков.

Одногодки, кавалеристы, воспитанные полковой школой и войной и страстно полюбившие армию, они служили с таким рвением и с такой жаждой, словно судьба подала им некие знаки великих надежд и они уже тогда увидели перед собой и большую войну, и свои победы, и благосклонность Верховного, и Красную площадь с полками победивших фронтов…

Жуков немного задержался на полку – около семи лет. Впрочем, и Рокоссовский командовал полком всего лишь годом меньше. Как впоследствии заметит один из них: «Полк – это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только сухопутных»[8].

Именно тогда, в Даурии, под Минском и в Маньчжурии они отрабатывали свои будущие сокрушительные атаки в сталинградской степи и под Москвой, на Курской дуге и в Белоруссии, в Восточной Пруссии и на берлинском направлении.

Полковая школа. Она действительно оказалась для них превыше всех академий.

По прибытии из Москвы Жуков получил повышение – 2-ю кавалерийскую бригаду 7-й Самарской дивизии. И спустя некоторое время, когда будущие маршалы достаточно послужили вместе и узнали друг о друге значительно больше того, что знали, учась на курсах в Ленинграде, один из них как командир даст аттестацию другому, своему