Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота

Наступала ночь. Заканчивались сутки двадцать девятого июля. Сутки, протянувшиеся для нас с Одесской позиции и до пересекающего траверза Севастопольской земли, которая в те часы глубоко волновала каждого члена нашего экипажа. К утру тридцатого числа начался поворот в нашем курсе в юго-восточном направлении на обход Крымского полуострова. Помнится этот утренний рассвет. Ощущается свежесть и прохлада морского воздуха.

Впервые за долгое время свободные от вахты краснофлотцы и старшины не только в койках, которых, кстати сказать, было мало, а прямо на палубе у своих постов расположились на самых скромных постелях, их одолел глубокий сон. И работа дизеля и механизмов не была для них помехой. Для командного состава и некоторых старшин такой возможности не представлялось, в лучшем случае их можно было видеть прилегшими, а порой облокотившимися в полудремлющем и не выключенном из лодочной жизни состоянии. Сложилось так, что мы должны были проходить в дневное время такой район, где предполагалась наибольшая активность на коммуникациях врага, со стороны моря и воздуха, с Балкан и пролива Босфор, в сторону Крыма и обратно. Сказано будет неуместно, что нам повезло в эти дни перехода – мы не встретились с фашистами. Здесь обязаны мы были другой причине нашего благополучного исхода. Нас оберегала и защищала созданная нашим Черноморским флотом и Южным фронтом войск обстановка на

Черноморском театре, не позволившая проявить какую-либо активность фашистам. На всем пути наши радисты слушали передачи штабов и наших подводных лодок, несущих боевые позиции в различных местах по театру. Это прибавляло нам сил и ощущение гордости за то, что наше Черное море остается под нашей властью и контролем, врагу перекрыты пути. Связь с нами по-прежнему ни с кем не восстановлена. Бывший комиссар подводной лодки «Щ-205» политрук Захаров Михаил Семенович рассказывает: «Щ-205 тогда находилась на боевой позиции в районе Констанцы и Сулины. Мы приняли шифровку по флоту, что связь с «А-5» прервана и ничего о ней не известно. И только через пять суток мы получаем новую радиограмму о том, что «А-5» благополучно возвратилась в базу».

На лодке больше уделяется внимания отделению мотористов, которые, как всегда в нелегких условиях, несут вахту у дизелей. Так и теперь мало кто из них отлучается из отсека, здесь старшина группы мотористов Сергей Поляков, командир отделения Папуша, краснофлотцы – Прокопенко, Иваненко, Красильщиков, Поздняков. Не только вахтенные обязанности заставляют их быть вместе, но больше всего объединяла их боевая сплоченность, закаленная после подрыва на мине. Некоторые из них, вижу по их состоянию, с завидной терпеливостью переносят кишечные заболевания, связанные с принятием дистиллированной воды, нуждаются в потребности пресной воды. Но самое главное стремление было у каждого из них – обеспечить ход нашему кораблю на оставшемся пути. Чем ближе мы к цели, тем все больше возрастает роль воспитательной работы. Она постоянно осуществляется через коммунистов, комсомольский актив в поддержании высокой бдительности, взаимовыручки и боевого мастерства личного состава. Боевой листок и был посвящен этой теме – «Обеспечить нашу победу до конца». В заметке В.А. Глушича говорилось о мужественных поступках и работе мотористов. Коммунист Ф.А. Коваленко как вахтенный командир писал о лучших сигнальщиках мостика – Краснянском, Огаркове. За эти дни возможность в получении информации значительно расширилась, и ясно, что главная из них, всех волновавшая, – это известия с фронтов Великой Отечественной войны. Как трудно и тяжело было соглашаться с тем, что озверелые орды фашистов продвигались в глубь нашей Родины, они на Северном Кавказе. Такие тревожные, одна за другой, мы принимали сводки Совинформбюро. И чем ближе становилась для нас Большая Земля, тем все больше сливались воедино наши чувства и помыслы с борьбой всего нашего народа против фашистского нашествия.

Иначе не могу определить как знаменательный и памятный для всего экипажа день первого августа 1942 года, когда настойчивый труд радистов Насибулина, Краснобая и Дворецкого, восстанавливающих рацию и ведших беспрерывную передачу и прием на всем нашем пути, увенчался успехом.

Мы получили первую шифровку от командующего флотом. Она гласила, чтобы мы дали свои координаты. Нами немедленно была отправлена ответная радиограмма и получена на нее «квитанция». Связь с нами была восстановлена. Это было приблизительно где-то за полдень на траверзе Новороссийска или Геленджика. Всколыхнулась вся наша жизнь на лодке.

Тяготившая людей обстановка однообразия сменилась активной связью с нашей базой. Поток радиограмм в наш адрес поступал беспрерывно, отвечать нужно было на каждую. За сутки, которые мы прошли до базы, радисты обработали далеко за сотню радиограмм. Они были самые различные по своему содержанию. Помню и такую, очевидно, она была из техотдела бригады подлодок: «Смешайте масло с керосином, получится дизельное топливо», так мы поняли после нашей расшифровки. Но на двух радиограммах остановлюсь особо.

Рассказывать о первой из них предоставлю слово тому, кто ее принял, будучи тогда на радиовахте – старшине 1 статьи командиру отделения радистов В.Н. Краснобаю, который в своем материале ко мне пишет:

«Сменившись с радиовахты, я поднялся на ходовой мостик подышать свежим морским воздухом, день был особенно солнечный и ласковый, и в сочетании с тем, что минная угроза для корабля осталась далеко позади, этот день казался особенно светлым и жизнерадостным. Вдруг на мостик «вылетает» старпом т. Кочетков и прямо ко мне громко обращается с вопросом: «Ты знаешь, что ты принял?» Вопрос был задан Кочетковым тоном грозного упрека, что вызвало у меня мысль о чем-то нехорошем. Я ответил ему, что не знаю о содержании радиограммы, так как она зашифрована. Тогда тов. Кочетков громко и протяжно произнес:

«Радиограмма эта от самого Семена Михайловича Буденного. Он поздравляет весь личный состав нашей лодки с победой над смертью и восхищается нами». Эта радиограмма в числе первых поздравлений принята от Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, находившегося тогда в южных войсках фронта.

Нас было на мостике четверо, кроме боевой вахты: командир, я, помощник командира и радист Краснобай. Обсуждался вопрос о митинге личного состава. Взвесив все обстоятельства обстановки и прежде всего состояние лодки, которая находилась почти в позиционном положении, решено было не собирать личный состав вместе. Поручено было коммунистам: Сколоте, Кочеткову и Краснобаю – спуститься в лодку и по отсекам прочитать личному составу радиограммы как от Семена Михайловича Буденного, так и другие поступившие. История второй радиограммы такова: мне передают с мостика вниз, что командир просит меня подняться. Когда я уже был на мостике, то мне стало ясно, что речь пойдет о какой-то радиограмме,