Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

руках у людей стала выглядеть более примитивной. Там, где раньше был, там таким давно уже не пользовались. Вместе с тем, насколько примитивнее то, что здесь в руках? Как распознать? Пока единственный критерий — там такое если и было, то прошло, сменившись другим, более тонким, более совершенным, более умным. Здесь все ещё сохраняются в руках объекты, которым там место разве что в скупках. Отличие такое, оно не единственное, но его наиболее полномасштабно можно сопоставить с качественным оценочным параметром лучше-хуже. Жизнь, она словно может становиться чуть умней, сложней. Искренне надеюсь, что то, что подобного рода перемены сказались и на ином, вплоть до дипломатических отношений, только кажется. Иначе ситуация начинает выглядеть уж больно именно нелепо-неприятно. Пока могу отметить разве то, что что-то там такое всё-таки, а замечаю, но почему такое-всякое творится, как именно способен на такой результат влиять, пока точно неведомо. Между тем если принимать как возможную и такую вариацию развития событий, опять, в который раз, а страшновато становится. Не деградирует же все и во всем, только потому, что там каких-то неких слов во время сказанных молений недослушал, или сам не до бормочу? И почему все должно именно упрощаться-деградировать? Ну почему, например, не, в принципе, наоборот? Сам себе на подобные вопросы пока ответить, собственно, не в силах. Что же до видимых картинок из реальности, тут трудно спорить с тем, что некие не совсем понятные явления в окружающем пространстве, это точно, что присутствуют. Одни только не самого приятного свойства лица чего стоят! А ведь есть ещё и эти размывания-расплывания лиц, правда, тут хотя бы первая надежда на хоть сколь-нибудь благополучное развитие в благополучную сторону проглядывается. Глядишь, продолжу меняться, и эти размывания-расплывания приобретут статус процесса чего-то конкретизирующего, при этом с изменениями в лучшую сторону. Пока же личики такие, что точно признавать за собой авторство в сотворении такого желания даже в намеке не обнаружить. Неужели такими примитивными видятся, потому что сам такой непозволительный примитив? И, главное, дальше то что? Улучшаться что ли? Тогда как улучшаться? Тем более, что и так на месте не сижу, всё время по храмам бегаю. Да и с какой точки воззрения на само слово — улучшиться, следует рассматривать такую вот ситуацию? В любом случае для самого себя сейчас всякого рода выдумки в отношении такого рода улучшения ничем привлекательным не обернулись, так что самое разумное продолжать тешить себя надеждой, что по мере протекающих молений и изменений среди прочего вдруг всплывающего и неожиданного обнаружится нечто такое, благодаря чему уже можно будет хотя бы порассуждать на тему — а сам-то какой во всех этих переменах участник и как могу на них влиять? Пока же все это если и сводится, то лишь к догадкам, на первый взгляд нелепым догадкам, способным точно не радовать, скорее пугать. Кстати, тут, если прикинуть-задуматься, повод надеяться присутствует, что, возможно, это нечто лучшее впереди и наблюдается, во всяком случае раз все ещё улучшаюсь в том или ином, то и иные, качественные улучшения после подобного рода перемен можно предположить, только что это будет? Тут так, сходу, уж точно ничего толком не скажешь. Одна радость — такого рода выводы если и подталкивают, то только в сторону дальнейшего продолжения, а уж там, по результатам, и рассмотрим, к чему оно всё нас ведёт. Может тут просто мнительность с самомнением за край перехлестывают?

ОПИСАНИЕ ВИДИМОГО, В ОСНОВНОМ В ТРАНСПОРТЕ

Теперь о другом. Может впору толком обдумать, зачем так важен-необходим образ плоти перед глазами? Одним из стимулов, кстати, становится то, какими однообразно-малоприятными люди становятся если эти изменения начинаешь фиксировать. По логике, одно то, что возникает такой оценочный стимул: приятные-малоприятные, уже по-своему кое о чём говорит. В чём приятность-неприятность увиденного? Возраст? Старость не повод относиться к увиденному исходя из критерия малоприятности, к лицам родных, например, пока они стареют, мы привыкаем. Тут малоприятного для нас нет. Обычно такой критерий предполагает ожидание от того, кого увидел, чего-то такого, что точно не понравится. Можно строить предположения о не лучших духовно-душевных качествах тех, кого видишь.

И тут весьма показательно, но нельзя не подметить — такая не симпатичность по большей части касается женского пола, мужчины в большинстве своём выглядят не то, чтобы красавцами, но сносно. Среди женщин приемлемо-симпатичный вид редкость, среди мужчин экзотика тощая двухметровая встречается, но не столь и часто. Хотя больше донимает именно то, что у женщин не очень-то возраст, скорей полнота избыточная в доминанте, да и вообще, тут скорее удручает, что независимо от возраста радоваться в увиденном точно нечему, такие картинки, которые ощущаешь возможным отнести пусть не к красавицам, но хотя бы к приемлемым внешне, удручающе редкая редкость. И каких-либо закономерностей во всем этом пока, сколько не смотри, так и не прощупывается. Конечно, к мужикам претензий меньше, а потому с них и спрос меньше. К женщинам запросы иные, у них в этих вопросах приоритета во внешности с издавна конкуренция, но именно поэтому первым вопрос напрашивается — сам-то тогда в чём тут так пагубно сказался? Сам-то чем так отрицательно повлиял чтобы себя в том винить? Опять же, эта их пагубно смотрящаяся однообразность в том зрелище, что они из себя представляют — да их же словно под одну гребёнку изуродовали! То независимо от возраста избыточная толщина сопровождается чем-то и в одежде одним и тем же, то лица смотрятся как с какой-то копирки срисованными. При этом какой бы базовая копирка ни была, конечный результат, одно слово, пугало-пугалом получается. Мужиков же, во всяком случае теперь, такое поголовное уродованье не настигает! Дети выглядят, чем юнее, тем приемлемей. Но главным, пожалуй, по-прежнему остаётся их, общий для всех, блёклый вид. Как специально рядили в такое и такого сорта физиономиями награждали. Как сам во всём этом, со стороны и с ощущением некачественности сделанного глядючи, принять некое главенствующее участие могу, до сих пор не понимаю. На первый взгляд самому больше пристало всё это править в лучшую сторону, а не портить. Одно то, что так ясно вижу-ощущаю несоответствие видимого-происходящего тому, что, с имеющейся точки зрения, должно было бы вместо всего этого осуществляться-изображаться, уже делает самого точно не помощником при воплощении такого рода затеи всё и всюду так старательно перепортить. Тут, между прочим, то, что по-прежнему в полном неведении относительно того, зачем так старательно портить всё видимое, уже выставляет странным сам замысел такое осуществлять. И по-прежнему дарует повод надеяться, что, по мере