Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

— Я сам.

— Значит, верно, что эти люди нам о тебе рассказывали.

— Что же они рассказывали?

— Тебе лучше знать, чем нам. Если тебе нечего спрашивать, разговор окончен.

Он повернулся.

— Стой, подожди-ка! — сказал я. — Разумеется, я могу представить, что они вам наврали, но вот как все это было, не знаю. Ты — врач на службе султана, значит, умеешь читать. Посмотри-ка вот эту бумагу.

Я достал свой фирман и протянул его. Едва взглянув на текст и печать, он низко поклонился и изумленно сказал:

— Это же печать и подпись великого везира! Такой документ выдают лишь с особого разрешения падишаха.

— Разумеется! Я рад, что тебе это хорошо известно.

— И ты законный владелец этого фирмана?

— Да; убедись, сравни описанные здесь приметы с моей внешностью.

Он так и сделал, а затем, покачав головой, сказал своему брату:

— Похоже, мы несправедливо обошлись с эфенди. Он не тот, за кого нам его выдавали.

— Я уверен, что вам сказали неправду обо мне, — согласился я. — Быть может, вы будете так добры и сообщите мне, что обо мне говорилось.

— Значит, ты и впрямь эфенди из Алемании — страны, которой правит славный кайзер Гийом?

Когда я подтвердил, он сказал:

— Возьми свой фирман. Нас в самом деле обманули; мы поверили, что вы разбойники.

— Нечто похожее я и предполагал. А ведь разбойники — те самые люди, что у вас останавливались, — ответил я.

— Они вели себя совсем по-иному.

— А что тут удивительного? Им нужна была твоя помощь, вот они и вели себя вежливо.

— С ними был один, которого я знал.

— Манах эль-Барша?

— Да. Раньше он был сборщиком подушной подати в Ускюбе.

— Ты был очень почтителен с ним? Его же прогнали со службы!

— Да, но ему же незачем становиться разбойником!

— Он один из них. Ты, может, слышал про двух аладжи?

— Очень часто. Это — два разбойника с большой дороги; они держат в страхе всю местность от гор Керуби и Бастрика до Дуваницкой Планины. Сколько их старались поймать, все напрасно. А почему ты спрашиваешь меня об этих людях?

— Потому что они побывали здесь. Ты не присматривался к лошадям этих пятерых?

— Да. Там были две пегие лошади, великолепные лошади…

Он умолк, смущенно взглянув на меня. Его рот остался открытым. Ему пришла в голову какая-то важная мысль.

— Ну, говори дальше! — поторопил его я.

— Аллах! — воскликнул он. — Что же я вспомнил! Эти разбойники разъезжают на пегих лошадях, потому их и зовут «аладжи».

— Ну, что из этого следует?

— Что они-то как раз к нам и заезжали!

— Верно! Вы принимали у себя обоих аладжи, а остальные трое были такие же негодяи.

— Вот уж бы не подумал! Они сами разбойники, и тебя, тебя тоже оклеветали. Они выдали вас за бандитов и сказали, что встретились с вами на постоялом дворе в Килиссели. Вы с ними поссорились, а потом подкараулили их и выстрелили исподтишка. Я перевязывал старика, которому две пули угодили в руку.

Я кратко рассказал ему всю эту историю и узнал от него, что пятеро сообщников направились в Ускюб.

— Но на дороге я не заметил их следов, — признался я.

— Они поехали по дороге, ведущей в Румелию, — таков был ответ. — Они посчитали, что из-за дождя ехать по главной дороге слишком грязно. В Румелию же они будут добираться прямо по лугам.

— Они выбрали странный окольный путь, ведь он же тяжел для раненого. Значит, они вообще не хотят ехать в Ускюб. Там их могут арестовать, а так они избегнут этой опасности. Они пытаются скрыться от нас. Поэтому они нас оболгали, лишь бы только вы не рассказали, куда они поехали. Дорогу в Румелию трудно найти?

— Вообще-то нет. Проедешь еще немного вдоль реки, а потом повернешь направо. Ты легко заметишь следы пятерых всадников, ведь земля мягкая.

Я попрощался и вернулся к поджидавшим меня спутникам.

— Наши противники не поехали в Ускюб; они направились в Румелию.

— В Румелию? — переспросил Яник. — Значит, они свернули с дороги. Ты поедешь за ними, эфенди?

— Да, так что нам придется расстаться.

Благодарные молодожены прощались с нами очень трогательно.

Когда мы поехали в западном направлении (вместо северо-западного) и оставили за собой деревню, мы увидели среди травы пять четко выделявшихся следов. Дороги как таковой здесь не было.

— Ты знаешь эту Румелию? — спросил меня Халеф, снова державшийся рядом со мной.

— Нет. Я знаю только, что это деревня; я же никогда не был в этих краях. Возможно, эта деревня лежит у дороги, что ведет из Кеприли в Ускюб и тянется вдоль Вардара. По ту сторону проходит железная дорога.

— Ага! Мы могли бы даже проехать по железной дороге. Когда я вернусь к Ханне, прекраснейшей из дщерей, я с гордостью скажу ей, что мне тоже довелось восседать в повозке, которую приводит в движение дым.

— Не дым, а пар.

— Но это ведь то же самое.

— Нет; дым ты можешь видеть, в то время как пар невидим.

— Если пар невидим, то откуда ты знаешь, что он существует?

— Ты можешь увидеть музыку?

— Нет, сиди.

— Значит, по твоему мнению, музыки нет? Объяснить тебе сущность пара и его действие не очень-то и легко. Чтобы понять меня, тебе следовало бы обладать некоторыми необходимыми знаниями.

— Сиди, ты вздумал меня оскорбить? Разве я не доказывал тебе столько раз, что я много чего знаю?

— Но не в области физики.

— А какие же тогда знания нужны?

— Они касаются законов природы и сил, действующих в природе.

— Ого, я знаю все силы и законы природы. Если кто-то меня оскорбит, то действует очень простой закон природы: этот человек получает от меня оплеуху. И когда я даю ему оплеуху, то мне помогает моя природная сила. Или я в чем- то не прав?

— Ты часто бываешь прав, даже когда ты не прав, мой дорогой Халеф. Мне, правда, жаль, что тебе не придется рассказать Ханне, цветку среди женщин, о том, как ты ездил в вагоне железной дороги.

— Почему нет?

— Во-первых, я не знаю, действует ли сейчас эта дорога, а, во-вторых, нам надо преследовать наших врагов. Они не поедут по железной дороге, а значит, и мы будем лишены сего удовольствия.

Дорога была сносной, и мы стремительно продвигались вперед. Через полчаса мы увидели деревню, лежавшую перед нами. Слева тянулась дорога из Кеприли в Капетанли-хане, а справа она уходила в сторону Ускюба.

Окидывая взором эту дорогу, я заметил всадника, спешившего к нам со стороны Капетанли-хане; он