Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

(VIII, 2). В самом храме Элагабала он заживо замуровал льва, обезьяну и змею, добавив к ним человеческие гениталии. Совершал он также другие сатанинские обряды и всегда надевал на себя несметное множество амулетов.

Насчёт кровавых жертв сказать ничего определённого нельзя, скорее всего это выдумка или слухи, которые некритично воспринял Дион. Особенно, учитывая личное (но тайное) участие в них Месы и Соэмии. Очень вряд ли, чтобы романизированная Меса так подставилась. Уж она-то никакой религиозной фанатичкой не была. Кстати, ни одной фамилии знатных мальчикой, принесённых в жертву, не приводится. Скорее всего, Дион привёл лишь общее мнение о человеческих жертвоприношениях в финикийской религии. Они, действительно, когда-то имели место, но времена давно изменились. Однако у римлян Гелиогабал воспринимался теперь именно как финикиец или даже иудей, ведь он был обрезан и не ел свинины. А римляне к иудеям относились крайне негативно.

Куда более правдоподобна другая история. Согласно Сервию (Схолии к Энеиде VII, 188) во внутреннем святилище храма Весты хранились 7 святынь, среди которых были Палладий (статуя Паллады из Трои) и священные щиты (согласно преданию, во время царствования Нумы Помпилия с неба упал щит с выемками по бокам; от сохранения его зависело существование Рима, поэтому царь приказал сделать 11 копий щита, чтобы вернее сохранить настоящий; традиционно они хранились в курии салиев на Палатине).

Так вот, Гелиогабал перетащил в храм Элагабала священный огонь Весты, который он вообще сначала хотел погасить, да кто-то умный, видимо, отсоветовал. Потом дошла очередь и до Палладия. Вместе со своими жрецами и любовниками, он ворвался в святая святых Весты, куда имели доступ только девы весталки и понтифики. Сам Гелиогабал был понтификом, но не его жрецы и любовники. Он попытался унести «священное внутреннее хранилище». Что это такое? Поскольку статуя Паллады была невелика, она хранилась в специальном глиняном сосуде (Лампридий. Гелиогабал, VI, 7 9). Вот он и назывался священным внутренним хранилищем. Схватив глиняный сосуд, который он считал подлинным (старшая весталка умышленно указала ему на него, как на подлинный), и, не найдя в нем ничего, бросил его на землю, разбив на куски. Лампридий уточняет, что было сделано много похожих один на другой сосудов для того, чтобы никто не мог когда-либо унести настоящий. Все же он унес какую-то статую, которую он принял за Палладий, и, связав ее золотыми цепями, поставил ее в храме своего бога. Таким образом сумасшедший подросток искал «жену» Элагабалу. Палладий же искренне почитался римлянами, по поверью, обеспечивая безопасность Риму. По преданию, статуэтка была привезена в Италию из Трои Энеем и с тех пор находилась в храме Весты, скрытая в сосуде и невидимая обычным людям. Её даже не сдвигали с тех пор, как она прибыла из Илиона, исключая тот случай, когда храм сгорел при пожаре. И вот Гелиогабал посмел сдвинуть статуэтку и принес в свой храм как бы для брака с Элагабалом. Однако вскоре он, видимо, узнал, что Палладий фальшивый. Тогда он, сказав, что его бог недоволен Афиной как богиней войны, носящей полное вооружение, послал за статуей Урании, которую чрезвычайно почитали карфагеняне и обитатели Ливии. Говорили, что ее поставила финикиянка Дидона, когда она, разрезав воловью шкуру, основала древний город Карфаген. Ливийцы называли ее Уранией, или Танит, финикийцы же именовали Астартой, желая отождествить ее с луной. Утверждая, что брак солнца и луны является вполне подходящим, Гелиогабал послал за статуей и за всем храмовым золотом в Карфаген и приказал, чтобы там собрали вдобавок огромную сумму денег на приданное богине. Сопротивляться воле императора и верховного понтифика никто не посмел. Привезенную статую он выдал замуж за чёрный камень Элагабала, приказав всем людям в Риме и Италии предаться всенародно и частным образом всевозможному веселью и пиршеству, так как боги вступали в брак. Занимался этим, по-видимому, Дион Кассий как проконсул Африки, который и описал это дело. Он отметил, что собранные гражданами деньги были возвращены после смерти Гелиогабала. Сам же Гелиогабал заявлял, что не получил от Урании ничего, кроме двух золотых львов, которых он переплавил.

Перетащил он в свой храм и священные щиты из курии салиев на Палатине. Однако юному маньяку этого было мало. Он принял посвящение в таинства Матери богов (Кибелы) и совершил тавроболии, чтобы отнять ее лепное изображение и другие святыни, которые хранились внутри святилища. Тавроболиями назывались жертвоприношения быка в честь Кибелы. Обряд был мерзкий, но, что характерно, привёз его в Рим сам философ и миротворец Антонин Пий. Суть обряда заключалась в том, что выкапывалась большая яма, которую сверху накрывали помостом с просверленными в нём отверстиями. На помост выводили быка, которого убивали, закалывая или перерезая горло. В яме под помостом находился жрец в парадных шёлковых одеждах. На него стекала жертвенная кровь быка, которая «очищала и возрождала душу, служа залогом вечной жизни». Роль именно этого жреца и сыграл Гелиогабал. По словам Лампридия, во время обряда он тряс головой среди кастрированных изуверов-жрецов, подвязывал свои половые органы и делал все, что обычно делают галлы (жрецы Кибелы). После этого, Гелиогабал получил право на святыни Кибелы. Он перенес их во внутреннее хранилище своего бога. Он также хотел доставить в Рим священные камни Кибелы из их собственного храма в Пессинунте, а изображение Кибелы или Астарты Лаодикейской из ее святая святых, куда его, по преданию, поставил микенский царь Орест, сын Агамемнона.

И это было ещё не всё. Гелиогабал учредил в Риме культ сирийской богини Саламбо – возлюбленной Адониса (Таммуза). Жалобными криками и воем он сам изображал плачущую по погибшему Адонису Саламбо.

Лампридий рассказывает о привлечении Гелиогабалом животных к своим обрядам. Так, однажды он гнал по Ватикану четыре четверки слонов, разрушив при этом стоявшие на пути гробницы; кроме того, он запрягал по четыре верблюда в колесницу, когда устраивал в цирке зрелище для избранных. Он запрягал в колесницу четырех огромных собак и так разъезжал по дворцу. На виду у всех он выезжал также на четырех запряженных огромных оленях. Запрягал он в свою колесницу и львов, называя себя Великой Матерью (Кибелой); запрягал и тигров, принимая имя Либера (Диониса), – в этих случаях он надевал такую одежду, в которой изображаются боги, которым он подражал. При этом бывало, что он запрягал в повозку самых красивых женщин – по четыре, по две, по три и более – и разъезжал таким образом; обычно он и сам бывал обнажен и везли его обнаженные женщины [Элий Лампридий. Гелиогабал XXIX]. Этот рассказ иллюстрируется сохранившейся античной камеей, на