Инкуб - Rugiens_Ursus

стягом писчего пера, сам плащ был иссиня черным, а атрибуты магической силы в виде посоха и церемониального магического свитка светились мягким светом под темным сводом храма освещая пантеон и лица собравшихся.

Лорд вызывал по одному к себе, вручал мантию и приказывал показать власть над силами. Основная часть аколитов применила первый круг магии, но одна молодая волшебница впечатлила третьим кругом, запульнув шести метровый огненный шар под свод храма, все равно фрески огнеупорные. Люпин стоял отрешённо, но все же имя интересных запомнил, эту зовут Сирена — Лиридель, довольно необычное двойное имя для эльфов.

И вот собственно последним шёл Гэлион.

Подойдя, выслушав длинную и не очень интересную речь, он принял мантию из рук, пафосно накинул на плечи и Лорд Каэларин уже было начал говорить, но внезапно как будто бы началось легкое землетрясение, оно закончилось так же легко как и начиналось, и тут все услышали топот каблучков по белокаменном полу, буквально в десятке метров. Волшебник уже было хотел продолжить, но яростный голос разорвал пространство храма.

Память выудила имя этой эльфийки. Действительно друид, при чем самый сильный в деревне, а так же ветеран не одной успешной военной кампании, леди Илантриэль.

— Гэлион! Что ты делаешь здесь? Ты нарушил своё обещание! — Илантриэль побагровела от ярости, будучи в лёгком зелёном платье и буквально только что пройдя по улице в холодной вьюге, её глаза горели гневом и оскорбленный достоинством.

— Я не понимаю, о чем вы говорите леди Илинтриэль. Я просто решил изменить свой путь. — "Гэлион" оборачивается, пытаясь сохранять спокойствие.

— Изменить свой путь? Мы договаривались, что ты пойдёшь по пути друида. Это не просто выбор, это обязательство перед деревней и природой! — слова Илантриэль звучат как страшное обвинение.

— Что?! — удивился Гэлион искренне.

— Ты предал наше доверие и свои обещания. Что всё это значит? Почему ты так резко изменил своё решение? — не отступая, продолжает Илантриэль.

— Доверие говоришь? Да… Доверие и вера это очень важно… В тёмной сырой темнице особенно, а когда с каждым днём твои родичи пропадают один за одним — это ещё важнее. Но у меня есть маленький вопрос, а где была ты, древолюбка?! Что-то я не помню, чтобы кто-то мне помог выбраться. Я смог выжить со своей родственницей лишь благодаря удаче и тайной магии, что вами так ненавидима. — голос Люпина полнился горечью, злобой и презрением переходя на звенящие нотки.

Зал обратил внимания на эту ссору и начал тихонько шептаться выясняя подоплеку обвинений.

— Чёрт возьми, думаешь мне было легко?! Каждый чёртов день я проклинала себя за то, что не смогла убедить их спасти вас! — её глаза сверкают от нарастающего гнева и боли. — Я была одна, чертова деревня считала вас мертвыми! Ты думаешь, я не пыталась? Я боролась, проклятье! Но не могла действовать в одиночку, когда все, черт возьми, отвернулись! — голос Илантриэль дрожит от эмоций, она едва сдерживает ярость.

— Врёшь! Я знаю, что были те, кто был за наше спасение, и ты прекрасно об этом знаешь. Но ты, древолюбка, предпочла оставаться нейтральной, как и всегда! — его голос становится более холодным и обвиняющим. — Трусость, никакой не нейтралитет, вот что это такое! Твои силы здесь, в лесу, и ничего не стоят вне его, жалкий пшик! А магия — она всегда под рукой, надёжна и не подводит. Вот почему я выбрал её. Я отвергаю вас, чёртовы лицемеры, отвергаю персонально тебя! — в словах инкуба слышались горечь и презрение.

Внезапный треск разорвал тишину храма, когда Илинтриэль, наполненная решимостью и гневом, швырнула молнию в сторону Люпина. Воздух наполнился электрическим разрядом, и светящийся зигзаг устремился к своей цели, но Люпин, словно ожидая этого, сосредоточился и поглотил часть энергии атаки, но его ощутимо тряхнуло и подпалило. Оставшаяся энергия оставила на его одежде обугленные следы, и от него едва уловимо попахивало озоном. В тот же момент его фигура растворилась в воздухе — он стал невидимым, скрывшись от глаз собравшихся.

Илантриэль, не желая упускать его, произнесла заклинание обращаясь к духам света, пытаясь выделить его силуэт в пространстве. Но её попытка была тщетной — Люпин, исполнил беззвучное разрушение магии, нарушив её воззвание прежде, чем оно смогло сработать. В храме воцарилась напряженная тишина, наполненная ожиданием и скрытым страхом толпы, ведь все выглядело так, что Илантриэль уничтожила сородича так, что даже пепла не осталось, а зная её силы, это было вполне возможно.

Люпин, оставшийся невидимым, быстро и бесшумно обошел эльфийку вокруг. Меч в его руке был готов к действию и искрился остатками энергии молнии, отражая поглощённую силу.

И вот, внезапно, в одно мгновение ока, он появился за спиной Илантриэль. Его меч, сверкающий и искрящийся, был прижат к её горлу. Полы его мантии были обожжены, но продолжались ажурной иллюзией, создавая впечатление, будто он окутан магическим пламенем. Люпин выглядел спокойно и грозно, его присутствие внушало страх и уважение. Напряжение в воздухе достигло своего апогея, и все присутствующие затаили дыхание, ожидая развязки.

В храме воцарилась глубокая тишина. Зрители, пораженные внезапным поворотом событий, затаили дыхание. Они не могли отвести глаз от сцены, разыгравшейся перед ними. Увидев Люпина, внезапно появившегося за спиной Илантриэль с мечом у её горла, они застынули в трепетном ожидании. Некоторые переглядывались, пытаясь осознать увиденное, в то время как другие крепче сжимали руки друг друга, ощущая напряжение и скрытый страх.

Илантриэль, ощутив холодное лезвие у своего горла, на мгновение замерла. Однако, вместо страха, в её глазах зажглась твердая решимость. Сосредоточившись, она произнесла короткое, но мощное заклинание, и два корня, проросшие из каменного пола, внезапно обвились вокруг меча Люпина. С оглушительным лязгом они разбили клинок в металлические осколки, которые разлетелись в стороны. Люпин не был удивлен, но на его лице отразилась досада от произошедшего.

Илантриэль, не оборачиваясь, фыркнула и развернулась спиной, хлестнув длинными волосами по лицу инкуба. Она сделала шаг вперёд, презрев его попытку захвата, и, сохраняя достоинство, удалилась, оставляя за собой шлейф магической ауры и ярости.

Зрители, увидев это, разделились во мнениях. Одни, восхищенные её силой и уверенностью, шептались с уважением, признавая её мастерство и право на ученика. Другие же, удивлённые потенциалом молодого эльфа, шептались о том, что он в своем праве и ему решать куда идти, но в целом они скорее осуждали Илантриэль за её пренебрежение церемонией и традицией, а также отмечали некоторую циничность и высокомерность.

— Вот холера… — Лорд Каэларин, поморщился, что-то наколдовыаая. —