Бог и сатана. Борьба продолжается - Франсуа Брюн

В Сан Дамиано не только процветала своеобразная мания величия, но и крутились большие деньги. Довольно быстро там сформировался комитет по распространению вестей, которые якобы передает Мадонна. В июне 1965 года она как будто бы повелела построить собор, который должен стать самым большим храмом в мире, в октябре 1966 года разговор пошел о закладке «райского сада» и рытье колодцев, которые Мария наполнит чудодейственными водами, и все это завершится, наконец, строительством «города роз», который однажды (как сказала та же «Мария») станет «больше Рима» (69).

После первого предостережения, которое 7 сентября 1965 года сделал местный епископ, упомянутый итальянский комитет распался, но тут же ему на смену пришла какая-то швейцарская ассоциация, которая вскоре получила эксклюзивные права на распространение «вестей Богоматери». Группа швейцарских финансистов купила дом, принадлежавший Розе Кватрини, выкупила участок вокруг дома и начала издавать два ежемесячных бюллетеня: «La Grande Luce» (на итальянском языке) и «Stella Maris» (на французском и немецком). Говорят, что Мадонна сама даровала исключительные права на распространение своих вестей бюллетеню «Stella Maris».

Паломники с бидонами в руках выстраиваются в очередь, чтобы набрать воды из этих колодцев: иногда они приходят еще до рассвета, а расходятся с наступлением сумерек. Подсчитали, что порой люди набирают более пятидесяти тысяч этой «драгоценной» воды, которая, конечно же, «более чудодейственна, чем вода из Лурда».

Уже упоминавшийся нами Иоахим Буфле, как никто другой разбирающийся в таких вопросах, говорил о некоторых других «явлениях», которые сильно вдохновляли маму Розу и ее окружение.

В конце концов, Церковь два раза осудила эти «явления» (в феврале 1968 года и в ноябре 1970 года).

Подлинная одержимость

Здесь мы не станем исследовать настоящую одержимость во всех ее аспектах: на эту тему написаны целые труды, и все равно вопрос не исчерпан до конца. В данном случае нас интересуют лишь наиболее впечатляющие случаи, которые выходят за рамки «обычных» физических законов и позволяют говорить о действии какой-то неведомой силы, скрывающейся за всем тем, что мы видим воочию. Иными словами, речь идет о тех случаях, которые похожи на чудеса, но причина которых — не Бог, а силы зла.

Я знаю, что на сегодняшний день эта тема очень плохо освещена не только наукой, но и прежде всего самим духовенством. Большинство экзорцистов больше не верят в это и отсылают к психиатрам всех, кто к ним обращается (70). Те же, кто считает, что в редких случаях подлинная одержимость все-таки встречается, не хотят об этом говорить или касаются этой темы только в дружеских беседах, избегая всего пугающего и впечатляющего. Тем не менее подлинная одержимость существует, и чем меньше священников в нее верят, тем больше ее становится. Дело доходит до того, что в некоторых странах рост числа сатанинских сект (с характерными для этого явления последствиями) заставляет говорить о возвращении подлинного экзорцизма.

Само собой разумеется, что серьезный экзорцист должен работать в сотрудничестве с психологом и психиатром, которые, кстати, часто первыми замечают, что некоторые случаи находятся не в их компетенции. Сошлюсь на работы итальянского профессора Симоне Морабито, крупного специалиста в этой области. В 1960 году в возрасте двадцати четырех лет Симоне Морабито с отличием закончил медицинский институт, где изучал общую медицину и хирургию. Специалист в области психиатрии, неврологии, психотерапии и педиатрии, занимающийся клиническими проблемами нервно-психических заболеваний, он кроме того является автором диагностических разработок в области общей медицины и хирургии, за которые Парижский научный институт выставил его кандидатуру на присуждение Нобелевской премии. Кратко расскажу о его первой встрече с подлинно одержимым человеком (71).

Однажды молодой человек (назовем его Фабио) обратился к Морабито за помощью. На встрече настояли его родители, по всей вероятности, люди зажиточные. Молодому человеку было девятнадцать лет, вел он себя прилично и даже непринужденно и просто казался нормальным, умным человеком. Он жаловался на депрессию и тревогу, которые не давали ему отдохнуть ночью. «В какой-то миг, — рассказывает профессор Морабито, — я увидел, как его глаза наполнились огнем и посмотрели на меня с такой ненавистью, что я испугался. Лицо исказилось и стало похоже на страшную маску, голова повернулась на шее в сторону родителей, которые сидели за ним, причем повернулась так, как будто какая-то внутренняя сила заставила ее это сделать. Совершая свои нелепые действия, Фабио буквально проскрежетал по слогам: „Я ненавижу своего отца и свою мать“. Голос был низким, глухим, каким-то сдавленным, совершенно непохожим на тот, который я только что слышал. Сказав это, а точнее, не сказав, а как-то ужасно прошипев, он принял свой прежний вид и продолжил разговор как ни в чем не бывало». Этот перепад настроения длился всего несколько секунд.

Но вскоре все повторилось снова, потом еще раз, потом еще… Казалось, припадки учащаются. Профессор положил Фабио на диван и предложил расслабиться, но того вдруг начало тошнить — пришлось выпрямиться и сесть. Внезапно он встал, по-звериному завыл, бросился к стене и начал неистово биться о нее головой. «Как врач я понял, — продолжает Марабито, — что одного такого удара достаточно, чтобы получить очень серьезную внутримозговую гематому, но молодой человек продолжал биться головой все сильнее и сильнее. Я позвал на помощь отца, но тщетно. Тогда, поискав подкрепления, мы нашли троих мужчин. Вместе с нами они попытались справиться с молодым человеком, но даже впятером нам не удалось укротить эту самоубийственную ярость».

Тогда профессор Морабито решил использовать успокоительное, которое применяют при буйном помешательстве и обычно быстро добиваются успеха. Он выбрал самое мощное, способное усыпить быка, но на этот раз результата не было. Несмотря на усилия пятерых человек Фабио, воя, продолжал неистово биться головой о стену. Это длилось около часа, а потом молодой человек постепенно успокоился, но не заснул ни на минуту. Воспользовавшись этим, профессор осмотрел череп. Ничего! Ни одной шишки, ни синяка, даже ни одной царапины! Между тем Фабио как будто пришел в нормальное состояние. Он начал объясняться, и его реакция на некоторые вопросы профессора говорила о том, что он совершенно не помнил о произошедшем.

Потом Морабито постоянно менял успокоительные, но все они не давали результата. С точки зрения строгой физиологии он столкнулся с совершенно необъяснимым явлением. Кроме того, никак нельзя было объяснить и полное отсутствие как внутренних мозговых повреждений, так и внешних повреждений черепа и волосяного покрова. Наконец, с психологической точки зрения озадачивал тот факт, что Фабио, по-видимому, не только «забыл», что с ним только что творилось, но совершенно ничего не заметил, потому что спокойно