Битва за Ленинград 1941–1944 гг.: подвиг города-героя в Великой Отечественной войне - Коллектив авторов

августа 1941 г. Маннергейм в письме фельдмаршалу В. Кейтелю, объясняя невозможность для финской армии продолжать наступление на Ленинград, ссылался на то, что уже 16 % населения страны находилось под ружьем. Немецкому представителю при финской ставке генералу В. Эрфурту Маннергейм заявил в марте 1943 г.: «Я больше не наступаю. Я потерял уже слишком много людей» [9, с. 122–123]. Так что пассивность финнов и их командующего начиная с осени 1941 г. объяснялась прагматическими, а вовсе не гуманистическими соображениями. Тем более что и германское командование после первых боев на подступах к Ленинграду оставило замысел штурмовать город и перешло к тактике его блокирования и методичного разрушения посредством бомбардировок и обстрелов. Главнокомандующий германской армией В. фон Браухич в начале сентября 1941 г., еще до установления полной блокады Ленинграда, передал командующему группы армий «Север» В. Р. фон Леебу: «Касательно отношения к городу Ленинграду предусмотрено, что Ленинград не должен быть взят, а только окружен». 7 октября генерал А. Йодль, начальник оперативного штаба Верховного командования вермахта, подтвердил Браухичу недвусмысленный приказ Гитлера: «Фюрер решил, что капитуляция Ленинграда или позднее Москвы не должна приниматься, даже если она будет предложена противной стороной. Ни один немецкий солдат не должен войти в эти города» [12, S. 184–185]. В связи с этим утверждения, подобные тому, как было заявлено совсем недавно, что главнокомандующий финской армией «уклонился от участия в штурме Ленинграда» [13, с. 300], выглядят сомнительными: сложно участвовать или не участвовать в том, что, собственно, и не планировалось.

Упомянутое выше отсутствие формального союзного договора между Германией и Финляндией вовсе не означало, что действия не координировались и оперативные планы не согласовывались. При ставке финского главнокомандующего постоянно находился в качестве представителя вермахта генерал В. Эрфурт. Посещали ставку Маннергейма в Миккели также другие высокопоставленные германские военные, в частности генерал А. Йодль. Встречи проводились и на высшем уровне. 4 июня 1942 г., по случаю 75-летнего юбилея Маннергейма, в Финляндию лично прибыл рейхсканцлер А. Гитлер (вместе с ним приехал фельдмаршал В. Кейтель). По прибытии он был встречен президентом Финляндии Р. Рюти и главнокомандующим финской армией К. Г. Маннергеймом и затем принял участие в чествовании юбиляра, проводившемся в специальном поезде вблизи финской ставки [14, s. 57-108]. 27 числа того же месяца Маннергейм на личном самолете Гитлера летал с ответным визитом в Восточную Пруссию, где встречался с фюрером в его ставке Вольфшанце (где Гитлер познакомил маршала Финляндии и сопровождавших его лиц с планами летнего наступления вермахта на Восточном фронте). Состоялись также встречи с В. Кейтелем, Ф. Гальдером и Г. Герингом [15, s. 258–259].

Воздерживаясь от активных действий, финские войска в то же время участвовали в блокаде Ленинграда и вплоть до лета 1944 г., т. е. даже в течение нескольких месяцев после ее окончательной ликвидации, прочно держали фронт на ее северном участке. В этой связи нельзя не упомянуть еще об одном мифе о проявлении К. Г. Маннергеймом гуманности по отношению к Ленинграду, который давно эксплуатировался в Финляндии, а в последние годы проник и в некоторые российские издания. Утверждалось, будто бы финский командующий, дабы щадить город, запретил обстреливать Ленинград из дальнобойных орудий и бомбить его с воздуха. Действительно, обстрелов и бомбардировок Ленинграда с финской стороны в период блокады не было. Причины этого раскрыты в ответе финского командования на запрос командующего группой армий «Север» фельдмаршала В. фон Лееба, направленный в финскую ставку 2 октября 1941 г., о том, как могут финские батареи действовать против Кронштадта и может ли финская авиация участвовать в бомбардировках Ленинграда. В документе, предназначенном для ответа командующему группой армий «Север», указывалось, что финская армия располагает восемью орудиями калибра 153 мм, которые могли вести огонь на расстояние не более 20 км, и одним железнодорожным орудием калибра 180 мм с дальнобойностью 28 км, к которому, однако, недоставало зарядов. По поводу авиации в документе было записано следующее: «Из-за малочисленности бомбардировщиков воздушные силы Финляндии не могут распространять свои действия на значительную территорию за пределами своего переднего края и в этом смысле не могут участвовать в бомбардировке Ленинграда» [5, c. 71]. Дело, таким образом, было в отсутствии соответствующих возможностей, а опять же не в пресловутом гуманизме маршала Финляндии и его подчиненных. Финская бомбардировочная авиация между тем полностью не бездействовала. Х. Сеппяля упоминает о налетах финских бомбардировщиков в декабре 1942 г. на аэродромы в Касимово, Токсово и Левашово, делая, впрочем, оговорку об имевшихся у финнов сведениях о том, что с этих аэродромов советские бомбардировщики взлетали для атак на Южную Финляндию [16, s. 142]. Фактом является и то, что уже после ликвидации блокады, 4 апреля 1944 г., 35 финских самолетов, поднявшись с аэродрома в районе Йоэнсуу, попытались прорваться к Ленинграду со стороны Ладожского озера, но были вовремя обнаружены радиолокационными станциями и остановлены средствами ПВО [9, c. 196].

Имеются и другие факты совместных действий финских и немецких войск под Ленинградом. Такое взаимодействие имело место, в частности, весной 1942 г. в боях на льду Финского залива за острова. 8 апреля финны и немцы совместно отбили атаки советских частей на остров Тютярсаари (Тютерс) [17, s. 168–171]. Именно с финской стороны в 1942 г. исходил замысел ужесточения блокады Ленинграда посредством перекрытия Дороги жизни. С этой целью офицер связи при ставке А. Гитлера генерал П. Талвела, человек, весьма близкий к Маннергейму, предложил план захвата острова Сухо на Ладожском озере, где располагался гарнизон, обеспечивавший прикрытие водного пути из Кобоны в Ленинград. Поскольку у самих финнов сил для этого недоставало, была достигнута договоренность с вермахтом о переброске на Ладогу необходимого количества минных и торпедных катеров из Германии и Италии. 17 мая 1942 г. Маннергеймом был отдан приказ о формировании на Ладоге особой морской воинской части с кодовым обозначением «К» для подготовки соответствующей операции. Попытка захвата о. Сухо, предпринятая 22 октября того же года, однако, не удалась: гарнизон острова при поддержке кораблей Ладожской флотилии и авиации отбил все атаки финнов и немцев [16, s. 142–146; 18, c. 268–270]. Характерно, что как финская десантная операция на о. Сухо в октябре 1942 г., так и попытка налета финской авиации на Ленинград в начале апреля 1944 г. долго замалчивались финскими историками (описание событий вокруг о. Сухо в работе Х. Сеппяля, вышедшей в 2003 г., было первым нарушением этого своеобразного обета молчания).

Что касается версии о негласных контактах Маннергейма через Швецию с Кремлем и о том, что «сведения от Маннергейма помогли Красной армии сорвать планы Германии захватить. остров Сухо» [13, c. 303], эта версия нуждается в тщательной проверке и в более основательном подтверждении, чем то,