ВПК СССР - Татьяна Григорьевна Васина

в Опытный сектор разведки и наведения ПВО, оставив за ним прежние функции и наделив его новыми, в частности вменив сектору обязанности по испытаниям нового оборудования и опытной эксплуатации радиосредств обнаружения в восточном от Москвы направлении.

В марте 1935 г. началась разработка ультракоротковолновой импульсной радиоаппаратуры, необходимой для создания радиолокационной техники дальнего обнаружения. Эти работы велись в Ленинградском физико-техническом институте (ЛФТИ) под руководством профессора Д. А. Рожанского, а затем после его смерти в 1936 г. Ю. Б. Кобзарева.

В 1935 г. был испытан радиопеленгатор для зенитного прожектора. Легкий самолет был обнаружен на дальности 3 км.

Осенью 1935 г. в результате слияния Ленинградского электрофизического института (ЛЭФИ) с Радиоэкспериментальным институтом (РЭИ) был образован НИИ-9, подчиненный почему-то Наркомату тяжелой промышленности (НКТП). Самый знаменитый радиоспециалист того времени М. М. Бонч-Бруевич, работавший еще по заданию Ленина над радиофикацией страны, в этом институте стал научным руководителем, а вот директором был поставлен партиец Н. И. Смирнов, член партии с 1905 г. Новый институт работал по оборонной тематике, и в основном по заданиям Главного артиллерийского управления.

Главное артиллерийское управление Красной армии наряду с управлением ПВО также занималось курированием радиолокационных разработок. Артиллеристы кровно были заинтересованы в разработке дальномеров и прицелов для различных артиллерийских систем и, конечно, стремились приспособить для этих целей радиоволны. Это было пределом их мечтаний в то время. За радиолокацию они схватились как за палочку-выручалочку. Но выручалочкой радиолокация для артиллеристов станет не скоро, тем более у нас.

Однако подвижки в советской радиолокации все-таки происходили. В 1936–1937 гг. В. В. Цимбалин сконструировал лампу ИГ-7 (импульсный генератор), ставшую прототипом для ИГ-8, лампы, устанавливавшейся на первые советские серийные локаторы времен Великой Отечественной войны «Редут» (РУС-2), «Пегматит» (РУС-2с).

Дело пошло еще лучше после того, как инженеры Н. Ф. Алексеев и Д. Е. Маляров в это же время разработали многорезонаторный магнетрон (специальная лампа для генерации электромагнитного излучения), позволивший увеличить выходную мощность локатора и осуществлять обнаружение воздушных целей на большем удалении.

Ощепкову удалось поработать над своим «электровизором» до июля 1937 г. Опытный сектор разведки и наведения ПВО, которым он руководил, подчинили в начале того года Научно-испытательному техническому институту РККА (НИТИ РККА), а он, в свою очередь, подчинялся Техническому управлению Наркомата обороны. Павла Кондратьевича постепенно отстраняли от руководства сектором. На беду Ощепкова, главным куратором группы ученых и инженеров, разрабатывавших радиолокаторы, к которой принадлежал и он, был маршал М. Н. Тухачевский. Михаил Николаевич был расстрелян 12 июня, а П. К. Ощепкова арестовали 8 июля 1937 г. Больше изобретатель радара Ощепков к проблеме радара не возвращался. За арестом последовали суд, приговор: 5 лет лагерей. Выпустили его по ходатайству наркома обороны в конце декабря 1939 г. В НИИ связи Павел Кондратьевич стал заниматься приборами ночного видения. Однако на свободе он пробыл недолго, 1 июля 1941 г. его опять арестовали, дали 5 лет и отправили в свердловскую шарагу. И вряд ли еще дело обернулось бы так, если б снова не вмешались высокопоставленные ходатаи: Г. К. Жуков, К. Е. Ворошилов, В. М. Молотов, А. Ф. Иоффе написали письмо Сталину с просьбой дать возможность Ощепкову работать на благо Родины. Освобождение наступило в 1946-м. И работу ему предоставили… в МВД. В одном из НИИ, которых при этом ведомстве тогда было полно. К концу жизни Павел Кондратьевич Ощепков оказался создателем первого в мире института интроскопии, занимавшегося методами неразрушающего контроля материалов. Кроме того, он занимался энергоинверсией, то есть получением энергии, из рассеянного в природе тепла. На его могиле стоит надгробие с удивительной надписью: «Отцу радиолокации, интроскопии, энергоинверсии». Мало кто в жизни успевал стать основоположником научно-технического направления… А тут сразу три!

Было, конечно, кому продолжать дело радиолокации в нашей стране. Насколько успешно это происходило, посудите сами.

В сентябре 1939 г. на вооружение Красной армии поступила первая радиолокационная система для ПВО «Ревень» (РУС-1). Делали эту систему в бывшем КБ Ощепкова и ЛФТИ. Место П. К. Ощепкова занял талантливый военный инженер Д. С. Стогов, а от ЛФТИ работы завершал Ю. Б. Кобзарев. Оба в 1943 г. вошли в Совет по радиолокации. Оборудование одной из первых систем было установлено на Карельском перешейке, возле Ленинграда, и использовалось во время советско-финской войны зимой 1939/40 г. Однако большой пользы службе воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) ПВО Ленинграда она не принесла, так как обнаруживала самолеты на значительном удалении, а расстояние до финских аэродромов было невелико. В апреле 1940 г. оборудование «Ревеня» сняли с дежурства под Ленинградом и отправили в Закавказье. До начала Великой Отечественной войны успели выпустить 45 комплектов системы «Ревень». «Ревень» сработал отлично: самолеты, нарушавшие воздушные границы СССР, он обнаруживал все. Только до войны их не сбивали, а уж после четырех утра 22 июня 1941-го просто не успевали передавать информацию и сбивать. Связь была в основном телефонная, радиостанции на самолетах были большой редкостью…

Именно под Ленинградом произошло знакомство многих авиационных специалистов с локаторами и вообще с радиолокацией как таковой. Присутствовал, например, на одном таком показе начальник группы спецслужб НИИ ВВС С. А. Данилин, знаменитый летчик-штурман, Герой Советского Союза, летавший в Америку вместе с Громовым и Юмашевым. Был там и его заместитель авиационный радиоинженер Г. А. Угер. И Данилин, и Угер стали ярыми поклонниками радиолокации и ее внедрения в авиации. Однако дело двигалось очень медленно. Вместо того чтобы помочь ученым в их работе, их арестовывали. Хорошо, хоть не всех расстреляли. Но на лесоповале или в шахте ничего нового они придумать не могли. Даже выжить было не всем суждено.

Летом 1940 г. на вооружение Красной армии были приняты первые передвижные РЛС, смонтированные на шасси грузовых машин – «Редут» (РУС-2). Авторами системы были Ю. Б. Кобзарев, П. А. Погорелко, Н. Я. Чернецов. В 1941-м за разработку «Редута» они получили Сталинскую премию. В состав комплекса РЛС «Редут» входили три машины: передающая и принимающая машины, а также агрегат питания. «Редут» по сравнению с «Ревенем» был значительным шагом вперед. Эта РЛС не только обнаруживала самолеты на значительном расстоянии и направление их движения, но и позволяла следить за их перемещениями в пространстве, то есть самолеты можно было засечь на любой высоте, определить их азимут и скорость, причем определению поддавались как групповые цели, так и единичные. Впервые были применены вращающиеся антенны, впервые была видна и понятна динамика перемещения воздушных объектов. Правда, наблюдать все это можно было только в радиусе 100 км. Но ПВО теперь не была слепой! «Редут» позволял использовать наши воздушные силы более рационально. Однако таких станций было до крайности мало…

К 1941 г. радиолокацией в СССР занимались