Текст Достоевского. Историко-филологические разыскания - Петр Александрович Дружинин

То есть если сопоставить номера со значительными проволочками и произведения Ф. М. Достоевского, которые печатались в этих номерах, мы сможем предположить в том числе и наличие цензурных претензий, которые преодолевались в процессе подготовки текста к публикации.

В данной главе мы хотели бы также обратить внимание читателя на то, что в настоящее время уже требует отдельных объяснений. Литература вопроса с достаточной уверенностью демонстрирует нам, что сегодня у историков литературы зачастую отсутствует понимание реалий эпохи Ф. М. Достоевского, в частности, нет определенности в том, как представляется превращение авторской рукописи в типографский текст, отсюда путаница в терминах «верстка», «гранки», «корректура», «набор», «сводка», «тисканье» и прочих. Сложность терминологии усугубляется тем, что в различные периоды полиграфического производства видоизменяются (совершенствуются) и сами печатные процессы, а вместе с этим меняется и терминология. Так что типографические реалии эпохи Пушкина не соответствуют реалиям эпохи Достоевского, а реалии эпохи Достоевского не соответствуют реалиям эпохи Чехова и т. п.

Но поскольку именно в случае с журналом «Время» имеется ни с чем не сравнимый по качеству исторический источник – «Дневник корректора» К. К. Сунгурова 1862 года, – то мы можем представить процесс превращения рукописи в печатный текст не на каком-то стороннем предмете, а непосредственно на примере текстов Ф. М. Достоевского и прочих авторов журнала:

Начну с того, что такое корректор, т. е. в чем заключаются его обязанности.

Вы написали ученую статью, повесть, роман, заметку, перевели что-нибудь и отправляетесь с своим трудом к редактору: не напечатаете ли? Редактор просматривает вашу статью, находит ее удобною для помещения в своем журнале и отправляет в типографию. Там ее набирают. Наборщики могут не разобрать иное слово, пропустить иной раз строку, две, даже три, вообще наделать ошибок, в которых они большей частью нисколько не виноваты. Из типографии ваша статья является ко мне, в печатном виде, с ошибками: это первая корректура. Ее «тискают» (отпечатывают) в двух экземплярах: один идет ко мне, другой к цензору. (Известно, что журнальные статьи цензор просматривает не в рукописи, а в корректуре.) Вместе с первой корректурой присылается ко мне и оригинал, т. е. рукопись вашей статьи. Я обязуюсь исправить грамматические ошибки, сверяя при этом напечатанное с оригиналом. Потом в типографии исправляют замеченные мной ошибки, «тискают» статью сызнова и отсылают к редактору; это вторая корректура. К редактору вторая корректура посылается тоже вместе с оригиналом, но главное – с цензорской корректурой, которая к тому времени получается от цензора. Редактор прежде всего вычеркивает места, не пропущенные цензором, делает разные поправки, вставки, выпускает что ему кажется лишним, и в то же время исправляет мои недосмотры. Труд громадный, по-видимому, но большей частью, если не всегда, он сводится просто к прочтению статьи, если, во-первых, добросовестен корректор – потому что если во второй корректуре и остались кой-какие ошибки, то они будут исправлены им в сводке, т. е. в третьей корректуре; во-вторых, нецензурные места вычеркиваются иногда в типографии; в-третьих, редактор не будет делать разных мелочных поправок в статье, автор которой известен ему по прежним сочинениям.

Редакторская корректура отправляется опять в типографию; там ее исправляют и разбивают на страницы. Как только наберется шестнадцать страниц, т. е. печатный лист, тотчас же этот лист тискают, и он является ко мне вместе со второй, т. е. редакторской корректурой: это третья и последняя корректура, или, как обыкновенно ее называют, – сводка. На этот раз я обязан сверить, все ли цензурные места выпущены в сводке (иногда они остаются по небрежности наборщиков), и исправить грамматические ошибки, недосмотренные мной в первой корректуре и редактором во второй. Этим мои подвиги и оканчиваются[228].

Приведенное разъяснение К. К. Сунгурова важно не столько для полиграфической истории «Времени», сколько для понимания жизни текста Ф. М. Достоевского, претерпеваемых этим текстом изменений и вмешательств. А уже вследствие этого понимания – определенного отношения к тем изменениям, которые регистрируются в вариантах печатного текста.

Возвращаясь же к цензурной истории журнала, перейдем к тем сведениям, которые были выбраны нами из дел Петербургского цензурного комитета и Главного управления цензуры Министерства народного просвещения[229]. Даже несмотря на частичную неполноту (скажем, тираж начал указываться в реестрах далеко не сразу), а также на неминуемые в такого рода источниках неточности, даже в таком виде эти сведения представляют несомненный интерес для науки о Ф. М. Достоевском.

Объявление о журнале «Время», рукопись на 10 страницах. Представлена от г. Достоевского 6 сентября 1860. Цензору отдана 6 сентября, одобрена 6 сентября, обратно выдана 6 сентября; цензор – А. К. Ярославцев. Расписка получившего: «Получил М. Достоевский».

«Время», 1861 год

№ 1, январь 1861

Разрешен цензором к печати 1 декабря 1860, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 5 января 1861, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Е. Е. Волков.

<«Униженные и оскорбленные», ч. I>.

№ 2, февраль 1861

Разрешен цензором к печати 18 января <в печатном издании – 9 февраля>, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 10 февраля, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Е. Е. Волков.

<«Униженные и оскорбленные», ч. II>.

№ 3, март 1861

Разрешен цензором к печати 21 февраля, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 20 марта, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Е. Е. Волков.

<«Униженные и оскорбленные», ч. III>.

№ 4, апрель 1861

Разрешен цензором к печати 19 апреля, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 22 апреля, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Е. Е. Волков.

<«Униженные и оскорбленные», ч. IV, гл. I–II>.

<Приложение в номере: «Записки из Мертвого дома», ч. I, гл. I–IV>.

№ 5, май 1861

Разрешен цензором к печати 20 мая <в печатном издании – 4 мая>, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 29 мая, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Е. Е. Волков.

<«Униженные и оскорбленные», ч. IV, гл. III–VII>.

№ 6, июнь 1861

Разрешен цензором к печати 22 июня, поступил в Петербургский цензурный комитет из типографии 26 июня, билет на выход выдан в тот же день; цензор – Ф. Ф. Веселаго.

<«Униженные и оскорбленные», ч. IV, гл. VIII–XII>.

№ 7, июль 1861