Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума

Одну историю выдумал Сёфу Мурамацу, автор художественной биографии Ёсико «Красавица в мужском костюме»: в ней на пару молодоженов во время путешествия по монгольской степи нападают китайские «бандиты». Ёсико, точнее ее вымышленное альтер эго Марико, проявив невероятное мужество, отстреливается от них, но получает ранение в плечо. Это пулевое ранение упоминается в следующих историях о ней. Однако оно – такая же выдумка, как рассказы о ее боевых подвигах «маньчжурской Жанны д'Арк».

Увы, маньчжурско-монгольский союз не заладился с самого утра после первой брачной ночи, когда на белом наматраснике, который по монгольскому обычаю нужно было предъявить как символ удачного брака, не оказалось крови. Спустя три года после грандиозного приема в Люйшуне Ёсико бежала в соседний более крупный город-порт Далянь, где будоражила любопытство японской желтой прессы своими появлениями на самых модных дансингах, причем зачастую в компании блестящих японских военных. Пара развелась. По словам Ёсико: «Мы с мужем снова были свободны, добившись взаимопонимания между маньчжурами и монголами»[39].

Ганжуржаб печально окончил свои дни. После войны китайские коммунисты посадили его в тюрьму за измену родине. В годы культурной революции свыше 16 тысяч монголов были казнены без суда и замучены до смерти за то, что они «наследники Чингисхана». Ганжуржаб и правда поклонялся Чингисхану. Культ монгольского воина поддерживали японцы, находя в нем сходство со своей самурайской традицией, которая противопоставлялась загнивающей китайской культуре. Китайские коммунисты впоследствии сожалели о массовых убийствах монголов. Как и многое другое, что произошло в ходе культурной революции, это было прискорбной «ошибкой».

Одна из фикций японской пропаганды в Китае состояла в том, что японцы будут отстаивать независимость маньчжуров и монголов и защищать их от нелегитимной китайской власти, отсюда и брак Ёсико, и более масштабные политические события, в которых она так или иначе довольно непосредственно участвовала.

Захватив обширную территорию между Кореей, Россией и Китаем, следующим этапом Япония взялась за новый миф – основание вновь независимого государства Маньчжоу-го, буквально – «Страны маньчжуров». Главой этого государства станет последний цинский император Пу И, живший тогда в японской концессии Тяньцзинь. Под дружественным покровительством Японии Маньчжоу-го станет не только независимой (миф), но и самой прогрессивной (отчасти правда) моделью многоэтничного, мультикультурного и многоконфессионального согласия (миф почти на 100 %).

После изгнания из Запретного города в Пекине Пу И вел в Тяньцзине образ жизни плейбоя-эмигранта с утонченной, невероятно скучающей и раздосадованной женой Ваньжун, знатной маньчжурской аристократкой, которую иностранцы называли Элизабет. Пу И любил играть в теннис или танцевать в отеле «Астор-хаус», а затем обедать в тяньцзиньском загородном клубе (лишь в качестве гостя, китайцам доступ в члены клуба был закрыт). Всегда безукоризненно одетый во время праздных прогулок по городу – в твидовых брюках для гольфа или в английских костюмах, с красной гвоздикой в петлице, – Пу И был постоянным героем светских колонок в эмигрантской прессе Тяньцзиня.

Ваньжун-Элизабет получила отличное образование, свободно владела английским, прекрасно играла на пианино, но была несчастна в неполноценном браке с флегматичным и, скорее всего, гомосексуальным мужем. Жизнь в павильоне Цзин с жестким регламентом, услужливыми, но докучливыми прислужниками-евнухами и постоянными визитами японских военных и прочих зануд международного, но провинциального высшего света, стала невыносимой. Она нашла утешение в курении опиума и уколах морфия. Когда именно императрица познакомилась с Ёсико, не ясно, но та показалась ей занятной. То, что Ёсико сыграла свою роль в следующем этапе жизни Ваньжун, несомненно. Все прочее, что связано с ней, окутано плотным туманом ее мифа.

Военным японской квантунской армии не пришлось уговаривать Пу И занять кресло правителя Маньчжоу-го, или, как вскоре станет понятно, стать их марионеткой. Ёсико, по ее собственным словам, всячески старалась помочь японцам в этом предприятии. Поэтому, опять же по ее рассказу, она мчалась в Тяньцзинь из Шанхая на «Голубом экспрессе», шикарном французском поезде. Японские военные, уговорившие Пу И принять их предложение, были теми самыми заговорщиками, которые устроили Мукденский инцидент. Один из них – особенно таинственная фигура, Масахико Амакасу. Лысеющий человек в очках, он напоминал банковского клерка или чем-то даже Генриха Гиммлера. На самом деле он был убийцей. Его некоторое время подозревали в том, что он до смерти избил двух анархистов и шестилетнего мальчика после землетрясения в Токио в 1923 году, а потом сбросил их тела в колодец. Вскоре, однако, он перешел к более масштабным преступлениям на континенте, где под руководством Лоуренса Маньчжурского контролировал торговлю опиумом.

Чтобы подтолкнуть Пу И к решению, Амакасу с Доихарой разыграли несколько покушений в Тяньцзине, якобы организованных китайскими террористами. Официальная версия, которую Ёсико повторяет в мемуарах, гласила, что националисты Чан Кайши отправили в Тяньцзинь террористов, чтобы те подогревали среди населения ненависть к Японии. Однажды бывший император Китая получил корзину фруктов, где среди персиков и гранатов были спрятаны ручные гранаты. Японцы сказали Пу И, что гораздо безопаснее ему будет под их протекцией в Маньчжоу-го.

То ли он так опасался за свою жизнь, то ли так увлекся иллюзией, будто воскрешение маньчжурского престола на земле его предков приведет к полному возвращению цинской династии в Китае, но в конце концов Пу И согласился отправиться на корабле из Тяньцзиня в Маньчжоу-го. Он колебался, надеть ему голубовато-серый костюм «принц уэльский» или такому случаю подобает нечто другое. Опекуны нарядили его в шинель японского генерала.

Для отвлечения внимания Доихара (он же Лоуренс) заплатил китайским наемникам, чтобы те устроили перестрелку в китайском квартале. И тут, если верить ее версии, откуда ни возьмись выскочила Ёсико в мужском костюме и охотничьей кепке. Кто бы ни был автором ее мемуаров (ее японский до такого уровня явно не дотягивал), он рассчитывал на эффект бульварного чтива. Ёсико «на головокружительной скорости» помчала Пу И по темным улицам Тяньцзиня, выключив фары, не боясь пулеметных очередей и китайских патрулей. Резко остановившись на набережной, Ёсико удостоверилась, что Пу И благополучно сел на японский пароход, следовавший на северо-восток. Японцы поселили бывшего императора в доме покойного принца Су, отца Ёсико, где он находился под постоянным надзором.

Это вымысел чистой воды. Ёсико не была даже близко к Тяньцзиню, когда Пу И тайно вывезли из города. Несколько ближе к истине история, которую рассказал в «Красавице в мужском костюме» Сёфу Мурамацу. Здесь героиня (Марико), тоже одетая в темный костюм и охотничью кепку, везет знатного пассажира по опасным улицам Тяньцзиня. Только не Пу И, покинувшего город несколькими днями ранее,