Голландские дети спят всю ночь - Виктория Хогланд

уборщицу, то везти меня в больницу будет некому, и даже на родильную горячку это свалить не удастся. Поэтому я лишь прошипела из спальни: «Ты что… совсем уже (далее неразборчивый набор звуков), убери ее… отсюда и поехали!»

Постфактум скажу, что не так уж он был неправ. Потеряли мы минут пятнадцать, зато вернулись с малышкой в сверкающий чистотой дом. Но в тот момент сил оценивать блестящий стратегический ход у меня не было.

В больницу мы приехали около десяти утра и немедленно начали выпрашивать эпидуральную анестезию. Но в Нидерландах быстро ничего не случается, и мне следовало помнить об этом с самого начала. Сначала акушерка обсудила этот вопрос с врачом. Затем он пришел ко мне в палату, лично убедиться, что анестезия мне необходима. Затем подробно рассказал о ее рисках. Потом, согласно протоколу, мне делали ЭКГ плода (около сорока минут) и подключали меня к разным капельницам («ой, простите, опять не попала, у вас плохие вены, попробуем другую руку»). Затем договаривались с анестезиологом и ждали его подтверждения.

Пока я угрозами, слезами и шантажом выпрашивала себе спасительный укол, в палату прибежала… Винни! Медсестра, в чью смену родилась три года назад Коринн! «Смотри, у меня новая прическа, – доверительно сообщила она мне между схватками, – а еще у меня внук родился…» Сквозь зубы я порадовалась за нее и спросила, не может ли она мне по знакомству быстренько отгрузить колес и дать тем самым возможность продолжить светский разговор. Винни радужно рассмеялась и упорхнула.

К чему жизнь меня точно не готовила, так это к тому, что до спасительного укола было необходимо присоединить электроды к головке ребенка. После пяти минут попыток, а по ощущениям – вечности диких мучений, доктор пробормотал что-то про провода, вызвав у меня приступ истерического смеха.

«Адри, – булькала я по-русски, вытирая слезы, – он что, не те провода с собой принес? Это что, кабель от его домашнего Интернета, что ли? Он, может, восьмой сезон «Игры престолов» собрался смотреть на родильном мониторе?» Медицинская команда, к счастью, приняла мое клиническое веселье за позитивный настрой и даже похвалила меня за выдержку и стойкость, показав большой палец. В итоге интернетное оптоволокно заменили нормальным проводом, все, что надо и куда надо, подключили и, наконец, отвезли меня в операционную на другой этаж (покатушки через всю больницу со схватками – это ужасно, ужасно). И там снова ждали явления врача народу. Потом они снова втолковывали мне про то, как это все опасно и нежелательно.

Всё вместе – около трех часов. Мне было очень больно, и нужна была какая-то точка концентрации, каковой и стал явившийся мне в снопе света анестезиолог. Я теперь все поняла про образ мужчины-спасителя и про то, почему женщины зачастую влюбляются в своих врачей независимо от специализации. В моем сознании голландский рыцарь прискакал на белом коне со шприцем наперевес и избавил меня от дракона, то есть ужасных страданий – вполне достойный повод, чтобы вручить ему свое сердце.

– Слушай, – прошипела я доверительно мужу между схватками, – а врач такой прямо симпатичный. На Марка Грина из «Скорой помощи» похож, скажи? И высокий такой…Смотри, кольца на пальце нет…

– Вколите моей жене успокоительное или что там у вас принято, – занервничал, наконец, Адри, судорожно дергая себя за воротник свитера, – вы что, не видите, ей плохо, она заговаривается уже…

Журналистка Санне ван Мейенфелд как-то сделала обзор самых забавных вещей, которые говорят роженицы в процессе. Получилась очаровательная подборочка совершенно в голландском стиле.

Когда рождался мой брат, пришлось накладывать щипцы. Моя мама увидела это и закричала: «Это же для салата! Какого хрена вы тут пихаете в меня кухонные принадлежности?»

Мамины роды были стремительные. Ей было страшно больно. Они поехали в больницу и по дороге остановились на заправке. Пока папа заправлялся, к нему подъехал мужчина на инвалидной коляске и попросил купить ему пачку сигарет. Мама высунулась из окна и заорала, насколько хватало сил: «Не вздумай помогать хромому засранцу! Поехали!»

Когда родилась моя дочь, мой муж, который не знал, что большинство детей появляются на свет личиком вниз, забился в истерике: «О боже, у нее нет лица, нет лица!»

Подруга, увидев вытянутую голову только что родившегося первенца, заверещала: «Он некрасивый. Мне не нравится. Засуньте его обратно!»

Когда на сестру надели маску с веселящим газом (используется в качестве обезболивающего), она прошипела: «Я миссис Дарт Вейдер, и сейчас все умрете» – и начала ржать как лошадь, забыв про потуги.

К сожалению, мое счастье продолжалось недолго. Кайфовала я около часа. После чего врач, заученно улыбаясь, объявил мне, что родовая деятельность слабая и что надо стимулировать окситоцином. А так как события, скорее всего, будут развиваться быстро, анестезию они отключили уже сейчас. Тут я вспомнила совет подруги и начала мычать что-то о том, что я не корова и так далее, но мое блеяние не вызвало живого интереса у ветеринарной команды.

Потом мне было очень больно. По-голландски это называется «шторм схваток», который часто накатывает после стимуляции окситоцином. Мне жаль, что врачи приняли такое решение, приговорив меня к еще нескольким часам мучений, тогда как мои подружки на десятисантиметровом раскрытии читали журнальчики и смотрели фильмы. Но утешаю себя тем, что главное – это здоровый ребенок и мое относительно быстрое восстановление после родов.

Через два часа я впервые заглянула в глаза Лерочки. Чуть позже дочку отдали Адри, который осторожно прижал ее к себе и что-то замурлыкал по-голландски, покачивая новорожденную малышку, драгоценную третью дочку, очередную свою копию. И она прекратила жалобно мяукать, закрыла глазки и принялась слушать, как папа тихонько обещал ей велосипед, зоопарк, и Барби в розовом платье, и даже пони по имени Маффин…

В остальном второй раз был значительно проще. Через полтора часа после рождения младшей дочки я смогла встать в душ, через три с половиной – была дома.

«Все упирается в организацию, – уверен педиатр Евгений Комаровский, – если нет никаких проблем со здоровьем матери, плацента вышла, кровотечения нет, самочувствие хорошее – почему бы не поехать домой? Доктор всегда может сделать УЗИ, убедиться, что все в порядке. В чем проблема? Кроме того, таким образом значительно снижается риск внутрибольничных инфекций, которые так распространены в наших роддомах. А кроме того, нужно очень хорошо понимать, что при возникновении любой угрозы маму тут же дотащат из дома до больницы в течение десяти-пятнадцати минут».

После рождения ребенка принято разослать хебортекаартье – открытки всем друзьям и знакомым. Как правило, в открытках указывается имя, рост, вес