Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант

были совершенны в своем роде. Сплавы золота, серебра, меди и других металлов сплавлялись для получения более блестящих цветов, особенно рубиново-красного и бирюзово-голубого; двойной обжиг закалял глину и глазурь от воздействия веков. Армяне, вероятно, нанимали персидских гончаров для изготовления плитки в христианской церкви в Джульфе — такой же тонкой по дизайну, как миниатюра. Еще более красивы расписные плитки из коллекции Кеворкяна, приписываемые Исфахану и второй половине семнадцатого века.51

Гончары продолжали в Исфахане, Кашане и других местах изготавливать блестящую посуду — бутылки, чаши, вазы, тарелки, флажоны, кубки, расписанные глазурью разных цветов по разным грунтам. Мозаичный фаянс стал излюбленным материалом для покрытия стен мечетей и дворцов. Шах Аббас импортировал китайский фарфор, и его гончары пытались копировать его, но им не хватало точных грунтов и навыков. Опять же по настоянию правителя в Исфахане и Ширазе были предприняты попытки соперничать с венецианским стеклом. Металлисты преуспели в резьбе и инкрустации латуни; хороший пример, датированный 1579 годом, — персидский подсвечник в музее Метрополитен. В Эрмитаже в Ленинграде хранятся золотые ножны для сабли, инкрустированные крупными изумрудами тонкой огранки.

Текстиль был одной из главных отраслей промышленности и искусства. Дизайнеры, ткачи и красильщики занимали большую часть Исфахана и исчислялись тысячами. Их изделия составляли основу экспортной торговли, обеспечив Персии мировую славу благодаря атласам, бархатам, тафтам, вышивкам и шелкам. Когда Аббас желал преподнести особый подарок, он обычно выбирал какой-нибудь шедевр персидских ткачей; «Количество одежд, которые он таким образом дарит, бесконечно», — сообщал Шарден.52 По торжественным случаям шаха и его двор одевали в шелка и парчу, красота которых, как показалось Шардену, не знает себе равных ни в одном придворном костюме Европы. «Искусство крашения, — писал он, — в Персии, похоже, было более совершенным, чем в Европе, их цвета гораздо более прочные и яркие и не так быстро выцветают».53 Кашанский бархат не имел себе равных нигде; некоторые его фрагменты хранятся среди трофеев в музеях Бостона, Нью-Йорка, Сан-Франциско и Вашингтона. Одним из призов, захваченных христианскими войсками при отступлении турок из Вены (1683 г.), был ковер из парчового шелкового бархата, изготовленный, по-видимому, в Исфахане при шахе Аббасе.54

Персидский текстиль достиг своего апогея в дизайне и ткачестве ковров, а в эпоху шаха Аббаса наступила окончательная слава этого искусства в Иране. Ковер был почти такой же необходимостью для перса, как и его одежда. Томас Герберт сообщал, в семнадцатом веке: «В их домах мало мебели и домашней утвари, за исключением ковров и некоторых медных изделий….. Едят они на земле, сидя на коврах со скрещенными ногами, как и портные. Нет такого простого человека, который сидел бы на ковре, лучше или хуже; и весь дом или комната… полностью покрыты коврами».55 Цвета доходили до глубокого алого или винно-красного; но чтобы уравновесить это изобилие, дизайн был спокойным, хотя бы потому, что он с удовлетворительной логикой выполнял какую-то основную тему. Она могла быть геометрической, и бесконечные вариации делали Эвклида прекрасным. Чаще всего дизайн был цветочным, представляя взору богатое, но упорядоченное множество любимых продуктов персидского сада — цветы в вазах или в беспорядке, или цветы, скорее воображаемые, чем видимые, с неторопливыми, изящно прорисованными арабесками. Иногда дизайн создавал сам сад: деревья, кустарники, клумбы и текущая вода выстраивались в геометрические фигуры. Или в центре композиции был большой медальон, на каждом конце которого висели подвески, или изображались резвящиеся или гоняющиеся животные.

Затем следовал бесконечный труд и терпение: натяжение нитей вертикальной основы на ткацком станке, переплетение их с горизонтальными нитями утка и вшивание маленьких узелков из цветной шерсти или шелка в основу для формирования «ворса» и рисунка; в одном квадратном дюйме может быть 1200 узелков, или 90 000 000 в ковре площадью 23 фута.56 Рабство, похоже, было вплетено в это искусство, но рабочий гордился точностью и изяществом своей работы, превращая хаос материалов в порядок, гармонию и иерархию частей в целом. Такие ковры изготавливались в дюжине центров в Персии, Афганистане и на Кавказе, чтобы украшать дворцы, мечети и дома, а также служить драгоценными подарками правителям или друзьям.

Персидские ковры и персидская иллюминация пережили схожее развитие в XVI и XVII веках: они получили китайское влияние в «облачных» и других узорах, в свою очередь повлияли на искусство Турции и Индии и достигли окончательного пика своего совершенства при Сефевидах. К 1790 году персидские ковры стали производиться в большом количестве, в спешном порядке создавались и ткались для более широкого и менее требовательного рынка, в основном европейского. Однако даже тогда существовали исключительные изделия, равных которым по фактуре, цвету и дизайну не было нигде в мире.

Такой была Персия, таким был ислам в этот последний расцвет их силы и искусства — цивилизация, глубоко непохожая на западную, порой презрительно враждебная, обличающая нас в многобожии и материализме, смеющаяся над нашей матриархальной моногамией, а иногда приходящая лавиной, чтобы разрушить наши ворота; нельзя было ожидать, что мы поймем ее или восхитимся ее искусством, когда великий спор шел между мусульманами и христианами, а еще не между Дарвином и Христом. Соперничество культур еще не закончено, но по большей части оно перестало проливать кровь, и теперь они могут свободно смешиваться в осмосе взаимного влияния. Восток перенимает нашу промышленность и вооружение и становится западным, Запад устает от богатства и войны и стремится к внутреннему миру. Возможно, мы поможем Востоку побороть бедность и суеверия, а Восток поможет нам смириться в философии и утончиться в искусстве. Восток — это Запад, а Запад — это Восток, и скоро они встретятся.

I. Всего в ста милях к северо-западу, у Актиума на берегу современного залива Арта, Октавиан с 400 военными кораблями вырвал власть над древним средиземноморским миром у Антония и Клеопатры с их 500 военными людьми (2 сентября 31 г. до н. э.).

II. В 1536 году Франция получила первые турецкие «капитуляции», которые были возобновлены в 1569 году. Это были не капитуляции, а договор, названный так по его главам или заголовкам (capitula), главным образом о том, что французские подданные в турецких землях должны управляться и судиться по французским законам («экстерриториальная юрисдикция»). Турция подписала аналогичные капитуляции с Англией в 1580 году и с Соединенными провинциями в 1613 году.

III. На площади до сих пор стоят мраморные столбы ворот.