Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев

Расчёт Деньгиной и Базаренко, сожительствовавшей с 16-летним К. на то, что парень «возьмёт всё на себя» и ему как несовершеннолетнему «много не дадут», не оправдался – К. свою вину не признал.

По другому делу Свинцова, 36 лет, мать двоих детей, как установил суд, из мести с помощью несовершеннолетних дочери и племянницы в коридоре квартиры свалила на пол своего пьяного мужа, пришедшего домой. Втроём они связали руки и ноги мужчины, крепко обмотав капроновой верёвкой. Затем Свинцова, находясь на кухне, решилась довести задуманное до конца. Срезав в ванной комнате капроновую бельевую верёвку и используя беспомощное состояние мужа с кляпом во рту, она обмотала несколько раз его шею этой верёвкой и душила до смерти. При этом муж мог только смотреть, угасая, на свою жену-убийцу. Опять втроём они закатали труп в ковёр-палас и выбросили на помойку. Народный суд, в отличие от Свинцовой, предоставил и выслушал её последнее слово. Мужеубийца была лишена свободы на определённый уголовным законом срок.

Борцова, 40 лет, хронический алкоголик и психопат, встретившись со своим бывшим сожителем, стала распивать с ним спиртные напитки. Во время чего они возобновили свои близкие отношения в его доме. Борцова жила с другим мужчиной и возвращаться, о чём её просил сожитель-любовник, не намеревалась. Уходя, она обнаружила входную дверь запертой и стала требовать ключ. Возмутившись отказом, она зарубила мужчину топором. При этом она нанесла множество (десятки) ударов топором и ножом по голове, лицу, шее и телу, причинив смерть. На трупе развела огонь, пытаясь сжечь. Когда огонь опасно разгорелся, Борцова потушила пламя, испугавшись пожара. Тогда она стала расчленять труп топором, но закончить не смогла и сбросила труп в подполье. Ушла из дома, заперев входную дверь. Народный суд приговорил Борцову к длительному сроку лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима и применил принудительное лечение от алкоголизма.

Убивающий готовит себе моменты самого тяжкого, самого подавляющего бессилия: духовного бессилия перед вещественной невосстановимостью, им самим вызванною к бытию. Вообще говоря, страшно не умереть, а умирать; страшна не смерть, а непоправимость; страшно это сознание, что «больше никогда». И вот перед этим «никогда» убивающий ставит и себя, и убиваемого. И притом в самый тягостный момент для обоих, – в момент ощущения себя вырванным из живого реального всечеловеческого единства[61].

Несомненное зло мира – убийство, насилие, порабощение, злоба и т. п. – это уже последствия начального зла, которое соблазняло обличием добра[62].

3.4. Следователь – не писарь

Свобода в философско-правовом понимании есть сущность личности следователя и судьи и, одновременно, онтологическая (фундаментальная) причина права и обязанности каждого из них защищать права и законные интересы лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а равно защищать личность от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод. В отношении уголовного дела свобода выражена личной ответственностью следователя за его расследование, а судьи за его рассмотрение. Поскольку на чувстве свободной ответственности основано всё достоинство человека.

Основными руководящими принципами уголовного судопроизводства являются закон и совесть. Благодаря чему строятся правовые отношения в демократическом государстве, существующем за счёт общества и выражающем его власть. Именно так гражданское общество призвано контролировать результаты труда следователя и судьи как представителей государственно-властной организации. В случае справедливого разрешения ими социального конфликта, удовлетворяющего сложившиеся общественные отношения, – общество принимает их деятельность путём сохранения правопорядка. В противном случае общество способно к неповиновению. Поэтому морально-правовой регулятор общественных отношений призван направлять личные усилия следователя в расследовании, а судьи в рассмотрении уголовного дела.

Успешное противодействие незаконному предпринимательству, например, связано с реализацией принципа системности законодательства. Имея в виду, что законодатель не может определить принципы уголовного права произвольно, поэтому для правильного применения уголовного закона в сочетании с принципами уголовного процесса, в частности презумпции невиновности, – требуется интеллектуальная интуиция, основанная на свободе воли и опыте творческой деятельности. Свобода воли, в свою очередь, выступает необходимым условием критического мышления, помимо которого истина по уголовному делу является непостижимой.

Уникальный следственный опыт приобретается в любом месте жизнедеятельности человека, оставляющего следы в качестве доказательства своей преступной деятельности. По уголовному делу в отношении фальшивомонетчика следователь собирал доказательства не в своём кабинете и не в кабинете начальника, а там, где могли остаться следы преступления.

Следователь установил, что гражданин Груздев в домашних условиях печатал государственные казначейские билеты СССР пятирублевого достоинства, образца 1961 года и расплачивался ими на территории СССР. Проведя все необходимые следственные действия, следователь передал уголовное дело в двух томах в Главное следственное управление МВД СССР для дальнейшего расследования. Следователь обнаружил, зафиксировал и изъял некоторые составные части печатной машинки, самодельный нательный пояс для перевозки поддельных денежных купюр и сами эти фальшивые денежные знаки, а также другие вещественные доказательства. Их совокупность позволила изобличить Груздева в совершении преступления и осуществить правосудие.

Не обошлось без курьёза. Следователь случайно узнал, что жена Груздева вынесла из квартиры, где он уже провёл обыск, в ведре мусор, который выбросила во второй по счёту от её дома контейнер.

Что мог предположить следователь, если на месте происшествия он лично металлическим штырём прощупал землю в огороде Груздева в поисках печатной машинки и клише? А в тайнике подполья дома-дачи найден за деревянной обшивкой нательный пояс с делениями для перевозки фальшивых денег, изъятый им. Возможно, сообщница-жена, которая ранее задерживалась на сбыте поддельных денежных купюр, избавилась под видом мусора от главной улики – клише пятирублевой купюры. Недолго думая, следователь отправился к месту события на общественном транспорте, так как личный транспорт в советское время представлял роскошь, а не средство передвижения и был недоступен следователю.

Прибыв на место, следователь издали с помощью своей интеллектуальной интуиции идентифицировал мусорный контейнер и отсканировал его содержимое. Ничто его не заинтересовало и не прибавило энтузиазма. Он вспомнил своё дело о побеге заключённого, пытавшегося покинуть до срока в таком же контейнере исправительно-трудовую колонию, расположенную в городе.

Вспомнив систему проверки мусорных контейнеров, вывозимых из колонии, следователь оглядел прилегающую местность. Его интересовали предметы, которые могли бы сойти за щуп для прокалывания содержимого контейнера до дна. Подобных предметов он не обнаружил. К тому же режимный способ проверки содержимого мусорного контейнера во дворе жилого многоквартирного дома мог привлечь излишнее внимание наблюдательных граждан. По внешним специфическим признакам казалось, что с утра в этом контейнере ещё никто не копался. Срыва личной операции следователь допустить не мог, поскольку действовал на свой страх