Колчаковщина: Гражданская война в Сибири - Николай Дмитриевич Авксентьев

Чтобы исполнить это задание, ген. Белов, как нам сообщил штаб армии, принял следующие меры: для занятия узкого дефиле у станции «Аральское море» послал специально сформированный Туркестанский корпус, который; по якобы уже полученным сведениям, занял эту станцию и выходит из узкого дефиле. Силы красных будто бы очень ничтожны и отступают, стараясь спастись на острове в Аральском море, куда они увозят все запасы и всю флотилию Аральского моря. Чтобы снабдить нашу армию хлебом, послано около миллиона пудов муки и пшеницы, а для снабжения пустынных мест водой заготовлены в достаточном количестве «бурдюки» (кожаные мешки, в которых восточные жители носят и хранят воду). Эти бурдюки будут подвозиться на верблюдах, реквизированных у киргизов. Для проведения этого плана уже выслан специальный отряд. Казалось бы, что все уже предусмотрено, и что нам осталось только трудное фланговое передвижение всей армии под энергичным давлением противника, в Актюбинском направлении.

Перспективы сосредоточиться в Туркестане на всю зиму и за это время окончательно сформироваться и превратиться в действительно боеспособные полки, выставив для безопасности только сильное сторожевое охранение у Аральского моря, — были весьма заманчивы для всей армии. Кроме того, мы не потеряли надежды, что нам удается создать тесную связь с Деникиным по Закаспийской ж. д. и через Каспийское море и Баку, ибо по нашим сведениям эта жел. дорога находилась в руках англичан.

Все это, вместе взятое, пробудило большую энергию, с которой мы взялись за исполнение задания с целью сосредоточиться у Актюбинска. Корпусу ген. Бакича (IV), находившемуся на правом фланге армии, нужно было пройти огромное расстояние; чтобы облегчить его задачу, центр и левый фланг армии оказывали упорное сопротивление красным, которые все еще энергично и беспрерывно наступали на стык между казачьим и XI корпусом. Во многих боях наши полки выказали геройство и стойкость.

Насколько мне известно из наблюдений, наши силы были весьма ничтожны, и перевес всегда был на стороне красных, которые имели вдвое больше сил, чем мы. Поэтому нам не удалось удержать некоторые позиции, указанные в приказах Белова. В силу этих обстоятельств IV корпус не мог выполнить задания; он оторвался от армии и стал отступать самостоятельно в кустанайском направлении, в то время как остальные три корпуса уже в начале сентября были стянуты к Актюбинску и могли начать планомерное отступление по указанному направлению.

4 сентября мы были еще верстах в 20 от Актюбинска, когда получилось известие, что город заняли подошедшие с другой стороны большевики. Так как мы перенесли слишком много боев на фронте, то не могли выделить даже маленького отряда для арьергардных боев. Поэтому, указав полку направление для дальнейшего отступления, я поспешил к ген. Галкину, чтобы узнать ближайший план деятельности. Но он мне рассказал так много неожиданного, что не было никакого сомнения в том, что мы нарочно отданы красным. Дорогу у Аральского моря не только не очистили от красных, но, наоборот, весь Туркестанский корпус, состоявший из двух необученных резервных полков, высланный для этой цели, просто-напросто разбежался, очистив красным дорогу в наш тыл. Не было также отправлено никаких продуктов в наш тыл и не было заготовлено обещанных «бурдюков». Сам генерал Белов оставил штаб армии и уехал в Туркестанский корпус, передав командование армией ген. Эллер-Усову.

Положение было настолько серьезно, что мы, обсудив все возможности, решили больше не ждать распоряжений ген. Белова, а немедленно вывести свои полки через Киргизские степи на Иргиз — Тургай — Атбазар, чтобы в районе Атбазара присоединиться к сибирской армии и к IV корпусу. С выполнением этого решения нужно было поторопиться; так как два дня тому назад красные полки заняли Орск и, двигаясь оттуда по Орско-Иргизской дороге, могли нас опередить и таким образом отнять у нас возможность отступления.

Мысль ген. Белова о занятии Туркестана может быть названа или опытом, произведенным с негодными средствами, или ошибкой теоретика и неумением приспособиться к реальным обстоятельствам, так как ген. Белов был только теоретиком, без всякой командной практики и стажа.

Однако, насколько мне удалось быть свидетелем распоряжений Белова, все его командование армией сводилось к бесцельной и ничем не оправданной переброске подведомственных ему армейских частей. Подобное никому ненужное перемещение войск привело к тому, что, в конце концов, все эти части были окончательно уничтожены.

Я еще раньше указывал на большие и тяжелые переходы, которые должен был перенести наш корпус. Когда мы, наконец, заняли указанный нам район на фронте, став на место IV корпуса, то этот корпус по гористым дорогам был переброшен на правый фланг армии, т.-е. на то самое место, откуда мы только что были сняты, в то время как IV корпус с нашей помощью мог бы выполнить свое задание гораздо лучше. Это было бы гораздо правильнее, как доказывает наше удачное наступление в том же месте в конце июля. Но ген. Белов там, где можно было активно действовать двумя корпусами, приказал использовать энергию корпуса для перемещения на другое место, дав ему после этого весьма пассивное задание — «препятствовать наступлению противника». В начале августа нам прислали на подкрепление части расформированной 11-й дивизии. Начальник штаба этой дивизии рассказывал, что они после 3-дневного утомительного перехода получили приказ немедленно вступить в бой с красными у Верхне-Уральска. Люди были так утомлены, что не могли стоять на ногах. Все командиры полков просили дать хотя бы самый короткий срок для отдыха и для ориентирования с положением и местностью, но в ответ пришел категорический приказ — немедленно вступить в бой, что могло привести только к плачевным результатам.

В то же самое время, т.-е. в середине августа, в наш тыл по гористым дорогам из Верхне-Уральска в Оренбург были перемещены 9-я и 10-я дивизии.

Для меня это перемещение было окончательно непонятным, ибо обе эти дивизии с успехом могли быть использованы на том же правом фланге, где они уже находились и где на нашем фронте было плохое положение. Кроме того, оставаясь на старом месте, эти дивизии могли обеспечить нам отступление в кустанайско-кокчетавском направлении, в то время как, прибыв в оренбургский район, они после больших переходов никакого подкрепления оренбургскому фронту дать не могли.

В августе Белов для подкрепления своей армии получил целых три хорошо вооруженных и снабженных дивизии, которые ему прислали из Сибири. Результатом было то, что Белов их окончательно обессилил, вовсе не пытаясь их использовать в активных боях, для того, чтобы хотя бы сколько-нибудь обессилить противника.

Суммируя все сказанное, я пришел к заключению, что вся деятельность Белова была диаметрально противоположна