О «детях революции» - Юрий Михайлович Барыкин

тот был уже мертв. Прибежал Максимов, несколько позднее приехал Левин. Заехал Ягода узнать, кто присутствовал при смерти Валериана Владимировича, и, узнав, что Куйбышев был один, не вошел к нему даже в комнату, а сказал Максимову, чтобы тот не волновался, держался молодцом... (18, 299).

Сестра Куйбышева, Елена Владимировна, рассказывала о своем последнем разговоре с братом 23 января 1935 года, за два дня до его смерти:

«— А что тебе сказал последний консилиум врачей? Как твое сердце?

Валериан выпрямился во весь свой рост — он показался еще более могучим и сильным — и, ударив себя ладонью руки по груди, сказал:

— Мое сердце? Это самое здоровое, что есть в моем организме» (18, 296).

Итак, обстоятельства смерти Куйбышева были настолько подозрительными, что позднее было заявлено, что он погиб в результате заведомо неправильного лечения. Ответ на вопрос «кто виноват?» был вполне очевидным. Как мы помним, одно из обвинений, предъявленных Ягоде на 3-м Московском процессе, состояло в «убийстве Куйбышева».

2 марта 1938 года на суде секретарь Куйбышева Максимов дал следующие показания: якобы он получил распоряжение лично от Ягоды и Енукидзе следить за здоровьем Куйбышева; он знал, что доктора Левин и Плетнев уже делают все, чтобы разрушить здоровье Куйбышева, а ему, Максимову, оставалось, если Куйбышеву станет плохо, замедлить врачебную помощь, а если и звать на помощь, то только Левина или Плетнёва (18, 298).

Кстати, на медицинском вскрытии тела Валериана Владимировича присутствовала сестра жены Куйбышева — Нина Андреевна Лежава. С нее была взята подписка о неразглашении врачебной тайны, и только в 1953 году, после смерти Сталина, она рассказала своей сестре Ольге, вдове Куйбышева, что в его организме был обнаружен цианистый калий (19, 334).

Итак, факт убийства Куйбышева, как кажется, подтверждается. Роль в убийстве Ягоды, Максимова и Левина тоже.

Однако, как мы видели, «товарищ» Ягода практически никогда не действовал вопреки воле «товарища» Сталина.

Историк А.Г. Авторханов (1908–1997) писал: «Сталин был единственным тираном в истории, который убивал не только врагов, но и своих лучших друзей, если этого требовали его личные интересы. При этом алиби создавалось всем известной преданностью ему убиваемых — Менжинского, Куйбышева, Горького, Орджоникидзе, Кирова. Но Сталин заметал следы и в этих случаях. Брат Куйбышева (герой Гражданской войны) и брат Орджоникидзе (старый грузинский революционер) были расстреляны. Расстреляны были некоторые из сотрудников и близких друзей Горького, в том числе его личный секретарь. Было уничтожено все окружение С.М. Кирова: его самый близкий друг еще до революции, второй секретарь Ленинградского обкома, член ЦК М.С. Чудов и его жена Шапошникова были расстреляны, расстреляны были все члены бюро Ленинградского обкома во главе с бывшими членами ЦК Угаровым, Смородиным, виднейшим идеологом партии Позёрном, расстреляны были даже технические сотрудники Кирова» (1, 97).

И действительно, брат Куйбышева Николай — комкор — расстрелян 1 августа 1938 года.

Брат Анатолий осужден на 10 лет и отправлен в Юго-Восточный лагерь НКВД на Дальнем Востоке.

Неофициальная жена Куйбышева, Евгения Соломоновна, член РСДРП с 1907 года, расстреляна 28 июля 1938 года.

15. Орджоникидзе

Григорий Константинович Орджоникидзе (партийное прозвище Серго) (1886–1937) родился в селе Гореша Шорапанского уезда Кутаисской губернии, в дворянской семье. Член РСДРП(б) с 1903 года, активный участник революции 1905–1907 годов в Закавказье. В конце 1910 года выехал в Париж, весной 1911-го учился в ленинской партийной школе Лонжюмо. В июне 1917 года вернулся из ссылки в Петроград, член горкома РСДРП(б) и исполкома Петроградского совета. Активный участник большевистского переворота. Был кратковременно включен в первый состав руководства ВЧК. В годы Гражданской войны — на руководящей работе в Красной армии. Непосредственно участвовал в свержении правительств в Азербайджане, Грузии и Армении и в создании в 1922 году Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР).

В разные годы Орджоникидзе был председателем ВСНХ (10 ноября 1930 — 5 января 1932), членом Политбюро ЦК ВКП(б) (21 декабря 1930 — 18 февраля 1937), первым народным комиссаром тяжелой промышленности СССР (5 января 1932 — 18 февраля 1937).

Григорий, более известный как Серго Орджоникидзе, был старым знакомым Сталина. Какое-то время они считались друзьями.

После страшной трагедии начала 30-х годов Орджоникидзе писал Кирову (но так, чтобы об этом стало известно Сталину): «Кадры, прошедшие через ситуацию 1932–1933 годов и выдержавшие ее, закалились как сталь. Я думаю, что с ними можно будет построить Государство, которого история еще не знала» (7, 73).

Напомним, что от массового голода 1932–1933 годов в СССР умерло около 7 миллионов человек (46, 19).

Ухудшение отношений между Сталиным и Орджоникидзе началось в 1936 году, после 1-го Московского процесса, который повлек за собой чистки в экономических наркоматах. Под ударом оказалось большое количество сотрудников Орджоникидзе, которых тот пытался всячески защитить. Однако все его усилия оказались тщетными, один за другим исчезали руководители советской тяжелой промышленности.

А.И. Микоян вспоминал:

«После убийства Кирова началось уничтожение руководящих работников. Сначала в Наркомтяжмаше под видом вредительства начали арестовывать отдельных директоров предприятий, которых хорошо знал Орджоникидзе и которым он доверял, затем арестовали несколько директоров сахарных заводов.

Орджоникидзе протестовал против ареста своих директоров, доказывал, что у них могут быть ошибки, просчеты, но не вредительство. Я также жаловался Сталину...

Но спорить со Сталиным в этой части было трудно. Он выслушивал наши возражения, а потом предъявлял показания арестованных, в которых они признавались во вредительстве» (24, 317–318).

Друзья предупреждали Орджоникидзе: у Сталина и Молотова складывается убеждение, что беспечный нарком примирился с вредительством на металлургических комбинатах и фабриках. Серго не верил этим слухам, пока однажды на заседании Политбюро Сталин чуть ли не напрямую обвинил наркома в попустительстве врагам народа, «свившим уютные гнезда на предприятиях отрасли». Вспыливший Орджоникидзе на следующий день учредил особую инспекцию, которой поручил провести на местах проверку обоснованности арестов сотрудников наркомата. Во главе комиссии встал опытный чекист из бывших сотрудников Дзержинского.

Ответная реакция была страшной: в ноябре 1936 года был арестован старший брат Папулия (Павел) Орджоникидзе (1882–1937) — начальник политотдела Кавказской железной дороги. В тюрьму его увезли вместе с женой и детьми.

Узнав об аресте брата, Серго пытался убедить Сталина в его невиновности. Напрасно.

Тем временем в Москву возвращаются комиссии с мест: ни одна не обнаружила ни вредительства, ни саботажа. На основании отчетов комиссий было составлено официальное письмо в Политбюро, в котором отвергались обвинения в попустительстве врагам народа. Сталину докладывают, что, по агентурным данным, Орджоникидзе хочет воспользоваться трибуной предстоящего пленума, на котором ему поручено выступить с содокладом о вредительстве в промышленности, для того