Магический мир. Введение в историю магического мышления - Эрнесто де Мартино

тень женщины с длинными волосами, которую называют te varua kino. Первой следует отломать ветку, находящуюся справа: говорят также, что ветки сами склоняются книзу, чтобы их отломали… Tohunga (жрец) и его tauira (ученик) подошли ко рву и, остановившись на его краю, прорицатель произнес несколько слов, а затем оба прикоснулись ветвями ti к углам рва. Это действие они повторили три раза, а потом медленно и осторожно прошли по настилу из раскаленных камней. Проделав это, tohunga подошел к нам и возложил свою ветвь ti на мистера Гудвина, ибо с того места, на котором он стоял, церемония началась, и ритуал завершился. Затем tohunga сказал мистеру Гудвину: «Я передаю вам мою ману: проведите вместе с вами ваших друзей». Там были тогда четыре европейца: д-р У. Крейг, д-р Ч. Крейг, мистер Гудвин и я. Могу сказать, что мы выступили вперед без страха. Я прошел через ров, оставшись невредимым, и только один человек из нашей группы получил тяжелые ожоги: оказалось, правда, что он, подобно жене Лота, оглянулся и посмотрел назад, что противоречило всем правилам. Непросто передать те ощущения, которые я испытал. Могу, однако, сказать вот что: я ясно сознавал, что иду по раскаленным докрасна камням, я испытывал жар и, тем не менее, не получил ожогов. Я чувствовал нечто похожее на слабые электрические разряды, как в процессе церемонии, так и после нее, но не более того. Я бы не посоветовал никому повторять этот опыт. Чтобы это сделать, нужно иметь много маны: если у вас ее нет, то слишком поздно будет осознать это, оказавшись на раскаленных камнях Tama-ahi-roa… Чтобы дать вам представление о том, какой сильный жар исходил от камней, расскажу одну деталь. По истечении получаса кто-то заметил колдуну, что камни раскалены для того, чтобы изжарить ti. Вместо ответа он бросил на них свою свежесрезанную ветвь, и через пятнадцать секунд она превратилась в пепел. Отведав добрую порцию ti, изжаренную во рву, могу сказать: температура во рву была достаточно высокой, чтобы прожарить его как следует. Я прошел по камням босыми ногами, и за нами проследовало около двухсот маори. Никто, насколько я мог видеть, не перешел ров в обуви. Я переходил через ров не торопясь, с осторожностью, потому что боялся наступить на острый край какого-нибудь камня и упасть. Ступни мои, при этом, очень нежны. Забыл сказать, что при прохождении через ров у меня возникло впечатление, будто с моих ног полностью сошла кожа. Кроме того, когда церемония подошла к концу, я почувствовал в своих подошвах покалывание, напоминающее слабый электрический разряд, и это ощущение продолжалось семь часов или дольше. Удивительное дело: хотя жар от камней и час спустя оставался достаточно силен, чтобы спалить сырые ветви ti, чрезвычайно нежная кожа моих ступней от огня даже не загрубела. Некоторые маори думали, что получили ожоги, но это было не так, или, по крайней мере, ожоги эти были не сильными. (Tohunga) был юношей, но происходил из клана Rajatea, способность которых ходить по раскаленным камням была наследственной. Могу только сказать, что дело было в mana tangata (человеческой или личной мане) и mana atua (мане духов)[112].

Свидетельств, которые мы здесь привели, достаточно для того, чтобы поставить проблему реальности магических способностей, в том смысле, что эти документы требуют от мышления принять решение, от которого оно не может уклониться. Первая реакция исследователя – выпутаться из затруднения, объявив, что магические способности априори невозможны, и что смысл имеет только вопрос о том, как оказалась возможной иллюзия их реальности как у примитивных народов, так и у некоторых европейских этнологов. Но, какими бы ни были основания этой априорной установки, факт заключается в том, что этнографические свидетельства не позволяют нам просто отмахнуться от проблемы. Какой бы странной, тревожной или даже скандальной ни казалась сама подобная постановка вопроса, само существование приведенных выше документов вовлекает мысль в неизбежное противоборство и толкает его на путь, который ему придется теперь пройти до конца. Скорее наоборот, само сопротивление этому вопрошанию должно, в свою очередь, стать проблемой для мышления: по крайней мере в той мере, в какой исследование хочет быть критическим, т. е. свободным от догматических предпосылок. Относительно передачи мыслей на расстоянии Широкогоров отмечает: «Следует подступиться к этой проблеме, вооружившись позитивной исследовательской программой, что было бы невозможно еще несколько лет назад. Да будет нам позволено отметить здесь, что скептицизм, вызванный невежеством и предрассудками, помешал собиранию и публикации фактов. Вплоть до последних лет любой, кто осмелился бы обсуждать подобные вопросы или обнародовать подобные факты, столкнулся бы критикой со стороны «людей науки», для которых все подобное относится к таким категориям, как «суеверие», «фольклор», «недостаток критического мышления» и тому подобное, в то время как на самом деле сами они пребывают в плену наличных теорий и гипотез, принимаемых за «истину». В действительности подобная установка демонстрирует, что люди науки столь же подвержены этноцентризму, сколь и тунгусы, и в науке столько же фольклора, сколько его в том, что сами люди науки называют этим именем»[113]. Коротко говоря, тот, кто отрицает проблему реальности магических способностей, обнаруживает то же отсутствие критического суждения, что и у спиритистов, для которых те же самые неудобные факты являются «экспериментальным доказательством» бессмертия души и существования «бесплотных сущностей»!

Сталкиваясь с приведенными выше свидетельствами, мышление призывается к тому, чтобы признать проблему, а значит, оно призывается к критике и сомнению. И в самом деле, побудительных мотивов для критики и сомнения вполне достаточно. Прежде всего, этнографические свидетельства, имеющие отношение к реальности магических способностей, подобраны совершенно случайно, не имеют необходимых подтверждений, недостоверны, полны лакун, нередко противоречивы и не позволяют различить, в магических практиках, иллюзии и галлюцинации, уловки колдунов, простые совпадения, создающие впечатление чего-то чудесного, явления, кажущиеся паранормальными, но поддающиеся нормальному объяснению, и, наконец, вероятный элемент действительно паранормального. Приведем несколько примеров.

Мы уже видели[114], что Трийес стал свидетелем того, как непостижимым образом негриллям удалось установить, при помощи волшебного зеркала, виновника кражи. Попытку сделать то же самое, но при помощи другой технологии, описал у негриллей Шебеста; однако он не придал значения тому, увенчалась ли попытка успехом:

Все (пигмеи) собрались в хижине, из которой доносились звуки барабанного боя и монотонного пения. Пигмей, наделенный магическими способностями, держал руки вытянутыми прямо перед собой, сжимая в кулаке правой руки рог антилопы, наполненный волшебным «снадобьем» и смазанный воском. Не говоря ни слова, он присел на корточки, неподвижно глядя перед собой расширенными глазами. Шла минута