Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

название, на мой взгляд, более чем странное, но моего мнения по этому вопросу никто не спрашивает. В этой группе присутствуют и синантроп (китайский человек), останки которого найдены, как нетрудно догадаться, в Китае, и яванский человек, и ряд африканских и европейских подвидов. В целом можно условно подразделять Homo erectus на две или три основные ветви: те, кто жили в Африке (расселяясь из Восточной Африки на юг и на северо-запад), весьма близкие к ним европейские группы, и, наконец, азиатские, отделенные от первых двух географически и культурно. Потомками последних, возможно, были «хоббиты» — карликовые люди с острова Флорес — но тут возможны и другие гипотезы.

г. Огонь

Как люди научились использовать, а затем и добывать огонь, описано многими авторами; обычно это выглядит весьма романтично… Попробуем и мы бросить взгляд на это, воспользовавшись для примера свежевыдуманным племенем бырров (можно придумать и другое название, не лучше и не хуже — важно, что это племя Homo erectus). Итак, бырры…

Версия №1. Бырры жили в своей саванне в окрестностях озера Туркана (хотите — пусть будет в окрестностях реки Нариокотоме, тоже красивое слово, а местность та же) тысячи лет. Поколение за поколением, в застывшем мире. Климат, конечно, менялся, но это происходило слишком медленно, чтобы бырры это заметили. Все так же они делали свои чопперы, все так же подъедали то, что не доели львы, все так же убегали от пожаров. Грозы в таком климате случаются часто, а пожары в саванне распространяются быстро. Иногда выгорал совсем небольшой участок, и ливень останавливал огонь — бырры откочевывали на пару километров, а потом возвращались. А временами, в особенно ветреную погоду после жаркого сезона, саванна бырров загоралась в нескольких местах сразу — тогда выгорали громадные площади и множество существ гибли. За многотысячелетнюю историю бырров несколько раз и люди становились жертвами этих пожаров: многие задыхались в дыму, а другие гибли под копытами обезумевших от ужаса стад буйволов. Но всякий раз хоть кому-то удавалось спастись, и жизнь племени начиналась заново.

Однажды племя попало в такой многоочаговый пожар. Весь месяц стояла страшная жара, саванна выгорела до светло-охристого цвета, и быррам не удавалось найти почти ничего съедобного. Русло Нариокотоме пересохло, и только по берегам озера еще попадались чахлые травинки — за каждую бодались по целому стаду антилоп. Однажды вечером племя расположилось под раскидистым баобабом33; стало прохладнее, юго-восточный ветер нагонял тяжелые низкие облака. Глубокой ночью, когда бырры давным-давно спали, разразилась гроза. Молнии сверкали одна за другой, вокруг стойбища племени то тут, то там вспыхивали сухие деревья. Огонь для бырров был знаком смерти, страшной и мучительной. Мгновенно проснувшись, они побежали в ту сторону, где пламя было слабее — и оказались прижатыми к высокому берегу реки. Многие бырры, испуганные до полной неадекватности, попытались спуститься — но сорвались с обрыва и, судя по всему, погибли.

Осталась лишь горстка подростков обоего пола, среди которых Фырт оказался самым старшим. Вокруг него сгрудились человек десять — подростки бырров всегда предпочитали держаться обособленной группой, так было проще избегать раздражения взрослых. Фырту очень хотелось попробовать спуститься с обрыва, положившись на свою ловкость и силу (знал бы он, с какой легкостью будут преодолевать такие препятствия его потомки три-четыре сотни тысяч лет спустя!). Но среди тех, кто остался в стремительно сужавшемся кругу пламени, была одна девчонка… Рышш была младше Фырта на два года, и при взгляде на нее он испытывал нечто, чего не мог описать — не станем и мы этого делать, тем более что читатель и сам уже обо всем догадался. Нам это чувство знакомо куда лучше, но и бырры не были ему чужды. Одним словом, Рышш. Вся беда в том, что Рышш ни за что не спустилась бы с этого обрыва живой. Большинство бырров на месте Фырта бросили бы и Рышш, и всех остальных — собственно, взрослые так и сделали. Но Фырт почувствовал, что просто не может так поступить.

Неподалеку был небольшой пригорок, на котором Фырт случайно встретил Рышш несколько лун назад. Пригорок был каменистым, там почти ничего не росло, и бырры, как и хищники, обходили его стороной. Фырт временами прятался там, чтобы отдохнуть от постоянного ора детенышей в стойбище племени. Оказалось, Рышш тоже приходила туда за тем же самым. И гореть на пригорке было просто нечему. Одного взгляда Рышш было достаточно: Фырт взревел, схватил за руки Рышш и еще кого-то (он и не заметил, кого именно) и бросился бежать. Перепуганные бырры устремились за ними… Остаток ночи они провели на пригорке, кашляя и чихая от дыма (дождь, увы, так и не пошел). А еще они были очень голодны.

Наутро, в надежде найти хоть что-нибудь съедобное, выжившие бырры двинулись в саванну, обходя еще горящие деревья. Они шли и шли, не находя ничего. Только обгоревшие туши антилоп, буйволов, лошадей, обезьян… В одном месте они наткнулись на семейство львов — все они были мертвы, их шкуры обуглились почти до черноты. К вечеру они зашли очень далеко, до стоянки соседнего племени… И там тоже не выжил никто.

Когда силы почти совсем кончились, бырры расположились неподалеку от сгоревшего дерева. Из-под его обугленной коры еще вырывались струйки дыма, а кое-где и язычки пламени. Вокруг дерева валялись несколько обгорелых туш антилоп. Есть было нечего, совсем нечего. Фырт бы перетерпел до утра и пошел дальше, но Рышш уже не могла держаться на ногах от голода — ей и до пожара доставалась совсем малая доля собранной племенем еды. И Фырт решил рискнуть. Он подобрал камень, потом еще один, парой метких ударов превратил больший из них в чоппер и двинулся к антилопам. Рубить обгорелые туши оказалось не слишком трудно, и Фырт быстро отделил приличный кусок окорока.

Ему было очень страшно: мясо еще пахло дымом, а этот запах всегда вызывал у бырров ужас, тем более сегодня. Фырт вспомнил погибшего этой ночью вождя, который всегда первым проверял пригодность еды. Теперь это должен был сделать сам Фырт: остальные еще ночью молча признали его первенство. И он решился.

Через минуту, с недоеденным куском в руке, он уже бежал к Рышш… А еще через десять лет Фырт и Рышш учили своих детей хранить и беречь огонь, чтобы жарить на нем всякую живность. Дети на этой диете росли быстро, а болели и умирали реже, и когда бырры уходили со своих стоянок, они стали уносить с собой тлеющие сучья из костра…

Версия №2. В сухую погоду не стоит жить слишком близко к бурелому: еще в детстве отец учил этому юного Фырта (вы же не будете настаивать, чтобы я придумал вместо Фырта кого-то еще?). Но в конце прошлого периода дождей отец Фырта погиб в схватке со здоровенным леопардом. А вождь бырров и раньше-то не прислушивался к чужим советам — эта черта свойственна и многим его потомкам даже до сего дня. Поэтому вождь усадил подростков у сухих ветвей рухнувшего много лет назад баобаба (см. примечание выше), на мягкой сухой траве. Сам Бырр расположился в ветвях, одним глазом приглядывая за тем, как мальчишки тренировались в изготовлении чопперов, а большей частью наблюдая, как взрослые бырры приносят ему собранную за день еду. Сегодня племени повезло: среди найденного была газель, убитая леопардом и почти не тронутая им. Ну, то есть не совсем нетронутая… но голодным быррам было чем поживиться.

Фырт усердно молотил камнем по камню, стараясь сделать годный к использованию чоппер. Получалось неплохо, хотя Бырр был недоволен — но он всегда был недоволен к вечеру, потому что приближалось время делить еду, а он был голоден не меньше остальных, а большую часть еды придется отдать… Подростки предъявляли Бырру сделанные ими чопперы, как их потомки через полтора миллиона лет будут сдавать учителю тетрадки с контрольной работой. Придирчиво осмотрев результаты их труда, Бырр в большинстве случаев размахивался и зашвыривал эти чопперы очень далеко, на радость будущим археологам. Вот преимущество