Мой Мелитополь. XX веков от сказки. Часть 2: История города - Александр Смольников

Немцы запомнились Инне воем мотоциклов!

– Они не зашли, они тучей въехали на них в город, с автоматами на шеях. Мотоциклы, мотоциклы, мотоциклы с солдатами… Оставшиеся жители с ужасом смотрели в окна.

Началась оккупация. Немцы оказались разными. Те, которые служили на железной дороге, были людьми добрыми. Как-то раз Инна стояла у калитки, один из железнодорожников немцев, проходя мимо неё, улыбнулся и подарил конфету. Зато два румынских солдата зашли к ним в дом, а когда ушли, Инна, мама и Вика обнаружили, что они украли пирог, его мама испекла из зерна, которое выменяла на вещи в Семеновке.

Немецкие солдаты у здания Краеведческого музея Мелитополя. Именно во дворе музея были собраны и впоследствии расстреляны более 14 тысяч женщин, стариков и детей.

Сёстры гуляли во дворе дома, раздавшийся шум мотоциклов, заставил их забраться на чердак, и они с ужасом смотрели из окошка на дорогу.

– Эсэсовцы! – прошептала Инна.

– Да, самые страшные люди на земле! – вторила Вика, прижимаясь к сестре. С появлением этих головорезов все прятались по дальним углам, а те проходили в своей форме с автоматами, с металлическими бляхами. По выражению Инны: «Словно бусы, висят у них на груди эти железяки».

Наступил вечер, пора спать.

– Екатерина Михайловна – хорошая мама. Она крутится, как может, чтобы раздобыть еду. Недавно ходила за город, в Семёновку, выменивала кукурузу, зерно на вещи. У них в доме была небольшая мельничка, на которой зерно крутили, мололи. Из полученной крупы варили «затируху», это и не кисель, и не суп, но какая-никакая еда. Правда, несмотря на то что мать наливала по полной тарелке, не успев её съесть, кушать тут же хотелось опять.

Так думала Инна, ей в сентябре исполнилось только девять лет.

Она ещё полежала, и опять мысли поползли волна за волной, не давая уснуть:

– Так хорошо вокруг! Строятся дома, кинотеатры и заводы. Папа не раз её брал с собой на стадион на футбольные матчи. А какая замечательная осень за окном. Листья тополей, акаций вдоль улицы потихонечку желтеют. А сколько фруктов, помидоров, огурцов, баклажан наросло на грядках! А какие у мамы-Кати красивые георгины бархатом разных цветов украшают двор! Тут же поздняя большущая яблоня отливает поздними зелеными яблоками! Так было до войны! Даже не верится, что пришла война.

Пикирующие самолёты с крестами снова и снова встают перед глазами.

Вот они поливают из пулемётов состав пассажирского поезда, люди в ужасе прыгают и бегут в степь. Отделяются бомбы и со страшным визгом устремляются вниз, раздаются взрывы, крики.

– Кому это нужно? Мы так хорошо жили! Немцы, зачем вы пришли в мой город, на нашу землю?! Эх немцы… Вы – фашисты!

Инна перевернулась на бочок и закрыла глазки. Она ещё не знает, что всё самое плохое на этой войне у них ещё впереди. До конца оккупации – два года! А до конца войны – три с половиной…

9.5. Подполье

Прошло несколько дней. Инна сидела за столом и мусолила химический карандаш во рту. Мама старалась, чтоб она занималась и не забывала школу.

Немцы, оккупировав город, тоже открыли школу в ДК железнодорожников, но Инна проходила туда всего несколько дней, т. к. рассказала маме, как учительница за баловство взяла ученика за ухо и головой била об стенку. Мама сказала: «Ты ж такая шустрая, будешь следующая», и больше в немецкую школу девочка не ходила.

Вчера к ним неожиданно пришла родная мать, принесла молоко и конфеты, Инна очень обрадовалась. Когда та ушла, а мамы Кати не было, сестра Вика прикрикнула на неё:

– Ты чего это тут улыбаешься на весь рот?! – Забрала молоко и вылила его, а конфеты бросила в печь. – Мать нас бросила, предала и пусть забирает свои конфеты и катится куда хочет!

Инна походила и, расстроенная, опять села за стол с разложенными на нём листочками бумаги и химическим карандашом.

– Такие были конфеты в красивых обёртках! Вот Вика! Можно б было молоко вылить, а конфеты съесть, кто о них знает? Да и молоко можно б было выпить…

Рядом с их домом жил Дима, фамилию Инна не знала, но это был очень хороший молодой мужчина, добрый, заботливый, приехал то ли из Москвы, то ли из Ленинграда. Как оказалось впоследствии, он был подпольщиком, приносил им еду, бельё и доставал какие-то пропуска, справки, документы для соседей по улице, которые помогали им избегать отправки в Германию.

Памятник подпольщикам Мелитополя. 2023 г. (Фото автора).

В городе на случай оккупации, по решению обкома партии, оставили две подпольно-диверсионные группы во главе с депутатом горсовета А. П. Чугуновым и начальником уголовного розыска Евпаторийской милиции А. А. Костенко. По решению командования 9-й армии, в Мелитополе оставалась разведывательная группа Екатерины Хилько. В этой группе были и её дети: дочь Лидия, сын Николай, а также её племянники Клавдия Тыркина и А. Коленко, а также прикомандированная к группе штабом 9-й армии радистка Т. Васильева.

Врагу удалось напасть сразу на след лишь одной подпольной группы – А. П. Чугунова. Предателем оказался Романовский, входивший в неё, и уже 14 октября 1941 года Чугунов был арестован. Стойкость А. П. Чугунова и арестованного вместе с ним Е. Г. Петрухина спасла от ареста остальных членов группы. Подпольщики перенесли изуверские пытки и пошли на расстрел, не выдав товарищей. Две другие заранее созданные подпольные группы сохранились.

Между тем обстановка в Мелитополе была крайне неблагоприятной для деятельности подпольщиков. В городе находилась фашистская разведывательная школа, личный состав которой использовался для их выявления. Здесь свили гнезда украинская, армянская и карачаевская буржуазно-националистические организации. В этих условиях от подпольщиков требовалась особенно высокая бдительность, тем более что вражеской разведке было известно о существовании в городе двух заранее подготовленных подпольных групп, и она делала все, чтобы ликвидировать их.

Одну из этих групп возглавлял опытный и энергичный чекист, участник гражданской войны, коммунист А. А. Костенко. В неё также входили П. А. Костенко (брат командира), А. В. Мачульский, А. К. Филипьев, В. Д. Соколова, В. К. Омельченко. В дальнейшем группа выросла до двадцати человек. Она сумела развернуть подпольно-диверсионную работу.

Незадолго до оставления Красной Армией Мелитополя А. А. Костенко писал своей жене: «Ты должна помнить, что, чем больше нас встанет на борьбу с фашизмом, действительно горящих ненавистью к нему, тем скорее