С Цоем по Питеру. Путеводитель: адреса, даты, события - Максим Владимирович Иванов

В начале 1980-х у Марианны был роман с Игорем Панкером Гудковым. А у Цоя… – «дружеский» роман с Натальей Науменко. 5 марта 1982 года Виктор познакомился с Марианной. Произошло это, разумеется, у друзей – в квартире Михаила Усова, у которого снимала комнату Людмила, будущая жена Игоря Петровского. Дом этот находился по адресу Поварской переулок, 2. Сейчас на его месте нелепый новодел. Общий друг фотограф Александр Бицкий предложил Марианне совместно отметить их дни рождения. Они родились в один день – 5 марта. Собрались в квартире в Поварском, куда абсолютно нежданными гостями, просто на огонек, зашли Алексей Рыбин и Виктор Цой. Ну а дальше произошла всем известная история с губной помадой и номером телефона Марьяны якобы на щеке Виктора. На самом деле скорее на зеркале. Я расскажу об этом более подробно в главе «Истории и другие важные адреса».

30 апреля 1982 года состоялась свадьба Игоря и Людмилы Петровских. Свидетелями были Алексей Рыбин и Наталья Науменко. В числе гостей, помимо родственников, присутствовали Марианна с Инной Николаевной, Игорь Панкер Гудков, Майк, Наталья и Павел Крусановы и конечно же Виктор Цой. В семейном архиве Петровских сохранилась свадебная фотография, где Цой выглядывает из-за спин гостей, как бы встав на цыпочки. Так получилось, что жених оказался без галстука. Зато этот важный в некоторых случаях элемент гардероба имелся у Цоя. Игорь попросил у Виктора галстук. Виктор дал, да так и не забрал. Галстук этот хранится у Петровских по сей день. В общем, на свадьбе Цой был без галстука, зато на его руках имелись тонкие белые женские перчатки. Начиная с церемонии в ЗАГСе и до окончания праздничного вечера Виктор перчаток не снимал – даже за свадебным столом, чем чрезвычайно удивил старшее поколение. Перчатки эти спустя некоторое время Виктор тоже оставил у своих друзей – Ильи и Елены Куликовых.

Летом 1982 года Виктор, Марианна, Игорь и Людмила решают отдохнуть на море. Цой предложил местечко Малореченское в Крыму, и в августе четверо друзей отправляются с палатками в Крым. Живут дикарями на берегу моря, у них крадут провиант, деньги быстро заканчиваются. Конечно же все дружно обгорают на солнце. Совершенно случайно встречают там своего ленинградского приятеля Владимира Новикова по прозвищу «Дед», он делает несколько фотографий. Еще один документ из того южного путешествия – коллективное письмо Майку и Наталье Науменко в Ленинград. Это весьма литературное, надо сказать, описание друзей на отдыхе. Текст письма публиковался в книге Житинского «Цой forever».

Осенью Виктор и Марианна снимают квартиру на Московской площади, это один из домов по Московскому проспекту под № 189 или № 191. Игорь вспоминает, что именно там первый раз услышал песню «Последний герой», вероятно, еще не законченную.

Дальше, по воспоминаниям Игоря, «отношения как-то развивались. Встречались там и сям, в гости ходили (в основном они с Марианной к нам), на дни рождения». Когда в феврале 1984 года состоялась свадьба Виктора и Марианны, в числе гостей была и чета Петровских. Воспоминания Игоря об этой свадьбе я уже приводил в главе о доме на проспекте Маршала Блюхера.

Игорь рассказал мне еще одну историю из 1985 года. К ним с Людмилой на Пражскую пришли в гости Виктор и Марианна. Сели слушать музыку. Из катушечного магнитофона пел Том Уэйтс. В какой-то момент Виктор предложил послушать другую музыку, – «модную», – и достал катушку, на которой было написано Culture Club. Поставили. Слушают. Вскоре на лицах стали появляться озадаченность и сомнение. В какой-то момент Виктор повернулся к Марианне и спросил: «Это точно Culture Club?» На что Марианна, со свойственной ей прямотой и эмоциональностью, в сердцах ответила: «Да блядь откуда я знаю?! Написано Culture Club – значит, Culture Club!». Да только никто из присутствующих не знал, как должен звучать Culture Club, но считалось, что очень круто. «А то, что мы услышали, было не круто, как-то неудобно даже было это слушать, – вспоминает Игорь. – Но, может быть, это и в самом деле был Culture Club».

Были и ответные визиты – Петровские приезжали на проспект Ветеранов. Последняя такая встреча состоялась в конце 1985 года. У «Кино» был очень творческий период, Цой уже превратился в звезду ленинградского масштаба, рок-клубовские поклонники стали узнавать его на улице. Пять записанных альбомов (включая «46»), выступления на рок-клубовских фестивалях, выезды с акустическими концертами (с Майком, в частности) в другие города. Игорь вспоминает: «Мы с Людой последний раз были в гостях у Вити и Марианны в конце 1985 года. Они нас сами позвали. Повода конкретного не было, как я помню, Марианна у Люды спрашивала всякое, касающееся ухода за младенцем. Витя про модную музыку рассказывал. Ставил послушать только что записанный альбом “Это не любовь”. Однако по ходу вечера у меня появилось ощущение, что теперь мы редко будем встречаться по-дружески и по-семейному. Оказалось, что уже никогда. Постепенно наши с Цоями приятельские отношения становились все более эфемерными и к 1986 году практически прекратились».

Дом Наташи и Павла Крусановых. Улица Димитрова, 24, корп. 1

Купчино, девятиэтажный панельный дом 1973 года, угол Бухарестской и Димитрова. Сейчас этот квартал плотно застроен, а в начале 1980-х здесь преобладали пустыри с редкими вкраплениями домов. Школы, детские площадки и снова пустыри. Рядом знаменитые купчинские карьеры, искусственные водоемы, оставшиеся после снесенного кирпичного завода. Когда-то в карьерах добывали глину, потом завод закрыли, а карьеры заполнили водой. Летом здесь купались и загорали местные жители и подросшие ленинградские панки во главе с Андреем Свином Пановым, в том числе и Цой.

Наташа и Павел Крусановы – близкие друзья Майка Науменко и Виктора Цоя. Павел теперь известный писатель. Он также автор трогательного эссе о Викторе Цое, которое вошло в сборник «Живые, или Беспокойники города Питера». Вот что он пишет: «Когда мы познакомились с Цоем, а случилось это весной 1980 года, он красовался в узких черных штанах, черной рубашке и черной клеенчатой, утыканной булавками жилетке. Копна смоляных волос, смугловатая кожа и агатовые глаза довершали этюд. <..> В повседневной жизни он был неразговорчив – не молчун, но изъяснялся всегда кратко, а иногда и веско, однако же по большей части без задней мысли и рассчитанных многоходовок. Даже шутил так: по-спартански, лапидарно, словно вырубал на камне слова, и старался, чтобы их оказалось меньше. Вершиной остроумия для такого человека по всему должна была бы стать шутка