Сибирская кровь - Андрей Черепанов

был перечислен в росписи воронежских черкас, пойманных за попытку бегства в Литву и присланных осенью 1641 года в Москву, а затем сосланных после короткого пребывания в Свияжске на пашню в Сибирь[140]. Но и сам Иван Фомич не владел фамилией Черепановых до поселения на илимскую пашню, а приобрел ее уже там по названию речки Черепанихи, впадающей в Лену с правой стороны в семи километрах ниже Никольского наволока. И это неизвестного происхождения название было у речки еще до поселения там черкасов70.

Под Илимском также крестьянствовали, но уже позднее, в 1688 году, Василий Дементьевич и Назар Семенович Черепановы, в 1696 году первый из них утонул71. Об иных же илимских Черепановых я сведений за XVII век не обнаружил. Однако они появляются впоследствии в материалах по ревизиям, и частично те материалы находятся в фонде № 1 «Илимская воеводская канцелярия» Государственного архива Иркутской области, либо были переданы им в октябре 1950 года в Российский государственный архив древних актов. Но попали они в нем почему-то не в специально предназначенный для подобных дел фонд № 350 «Ландратские книги и ревизские сказки», а в дела № 1216 и 1217 описи 1 к фонду № 494 «Илимская воеводская канцелярия».

Те, что я нашел в Иркутске, – это сказки первой илимской ревизии по посадским, служилым людям (их сохранилось немного) и пашенным крестьянам с приведением имен, часто и отчеств глав семейств, их жен, сыновей, дочерей, братьев, возрастов (вероятно, на 1722 год)[141], подробным описанием имущества, хозяйств и иногда – места их нахождения. А в Москве – «Список жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» и «Ведомость жителей Илгинского острога[142] и приписанных к нему деревень, состоявших в подушном окладе по переписи 1723 года и состоящих налицо в 1744 году».

Илимские сказки

К сведению исследователей: такие же «сравнительные» списки ревизуемых по другим российским регионам тоже могут храниться вне фонда № 350. Однако в них содержится важнейшая информация, не только дублирующая сказки сразу первой и второй ревизий, но и имеющая уникальные, не входящие во вторую ревизию данные о том, в каком году исключались персонажи первой ревизии и по каким конкретным причинам это сделано. В тех материалах заполнялся только один столбец с возрастом ревизуемых, и в нем, насколько я понял, он указывался для живших ко второй ревизии как достигнутый, текущий, а для убывших из-за смерти, поверстания в рекруты и прочих случаев – на дату этого убытия (так в деле № 1216) либо на дату первой ревизии (так в деле № 1217).

Так вот, в тех документах приведен бобыль[143] Кондратий Васильевич Черепанов в возрасте, согласно первой ревизии, сорока пяти лет (возможно, он – сын утонувшего илимского крестьянина Василия Дементьевича Черепанова) с женой Татьяной и сыном Матвеем72. А во второй ревизии среди крестьян Черепановых в илимском ведомстве указаны «новокрещенный мунгальской породы» Василий из Кежемской слободы, два Петра из деревни Змеинской – наверняка младшие сыновья Михаила Захаровича Черепанова (из той же деревни Василий Черепанов – вероятно, средний сын Михаила Захаровича или его внук – в 1709 году был десятником73). В них же перечислены к тому времени умершие Черепановы Максим и Яким из Ботовской деревни, Никита из деревни Фоминых, Иван из Криволуцкой слободы, «гулящий» Василий из деревни Черных (они соответственно около 1639, 1659, 1658, 1659 и 1683 годов рождения)74.

Два Петра Черепанова, около 1667 и 1675 годов рождения, возглавляли многочисленные семейства разночинцев Киренского острога (приписаны в 1749 году в иркутском ведомстве, соответственно, в острог, написание названия которого неразборчиво, но больше похоже на Илимский, и на поселение в пашню) и крестьян Змеинской деревни в сказках второй и третьей илимских ревизий75. Такие сказки приведены, как и положено, в описи 2 к фонду № 350 в ее делах за № 1042 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных крестьян, ссыльных г. Илимска, Усть-Кутского острога и деревень Илимского уезда», № 1043 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных крестьян, ссыльных Киренского, Чечуйского острогов, слобод, деревень Илимского уезда», № 1044 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных и монастырских крестьян, ссыльных Илимского, Яндинского, Братского острогов и деревень Илимского уезда»[144] и № 1045 «Сказки о посадских людях г. Илимска, о разночинцах, государственных (пашенные), монастырских крестьянах г. Илимска, Яндинского, Усть-Кутского, Киренского, Чечуйского и Братского острогов Илимского уезда. Ведомость прибылых после подачи сказок III ревизии» в двух частях. Первые три из этих книг составлены в 1745 году, последняя – 1762 году.

В начале и середине XVIII века крестьяне Черепановы наверняка жили и в других деревнях илимского ведомства, ведь они даже когда-то основывали там целые поселения. К примеру, я нашел исповедную роспись прихожан из деревни Черепановой под Яндинским острогом за 1799 год, где тогда, правда, уже не осталось ни одного Черепанова, а лишь пять семей Замарацких и Дунаевых общей численностью свыше полусотни человек76.

Имя еще одного Черепана – присыльного Федора – я нашел в илимских книгах учета десятинного хлеба за 1709 год по Чечуйскому острогу[145]. За ним была закреплена «поголовного оброка осмина ржы»77.

Якутские однофамильцы

В хранящихся в РГАДА документах по Якутску (напомню: все поселения ленского бассейна изначально были в его прямом ведении, а с 1648 и до 1686 года часть из них с Верхоленском подчинялись ему через Илимск) говорится об адресованном в период между декабрем 1645 года и июлем 1647 года целовальнику[146] Терентию Иванову сыну Черепану поручении якутского воеводы о назначении в Верхнеянское зимовье; о направлении его со служилыми людьми в 1652 году в Жиганы; об отчете 1656 года того же Терентия, теперь уже приказчика Олекминского острожка, о сборе ясака с якутов, раздаче им казенного скота и умолоте хлеба; об отпуске промышленного человека Григория Черепана из Ленского острога «в замороз на рыбу»; о взыскании в 1660 году долгов с Гаврилы Черепана; о деле того же года промышленного человека Петра Афанасьева сына Черепана; о выдаче в 1675–1676 годах рыбы вместо хлебного жалования десятникам казачьим, включая опять же Гаврилу Черепана; о расспросной речи Ивана Черепана между 1679 и 1682 годами (она почти не «расшифровывается»); о взыскании долга по кабале с посадского человека Гаврилы Черепанова, находящегося в Оленьке; о вручении в начале 1680-х годов наказной памяти казачьим десятникам, в том числе Артему Черепанову, с распоряжением о направлении их в Мегинскую волость для сбора ясака; о взимании в 1700