Избранные труды по теории искусства в 2 томах. Том. 1 - Василий Васильевич Кандинский

Публикация статьи была приурочена к открытию 2-го «Салона» (состоявшемуся 6/19 февраля 1911 г.). Датированный январем 1911 г. текст был прислан Кандинским из Мюнхена уже после встречи с Издебским в Одессе в декабре 1910 г. и совместной работы над каталогом (вероятно, статья была обсуждена во время визита). Местами, особенно в начале и в конце, текст напоминает неавторизованный перевод с немецкого; хотя германизмы в статьях художника этого периода нередки. Нельзя исключить возможности того, что Кандинский отправил Издебскому написанный по-немецки оригинал, который был переведен уже в Одессе.

Б.М. Соколов

О духовном в искусстве (Живопись)[153]

Предисловие[154]

Мысли, вложенные в эту работу, являются результатом наблюдений и переживаний на почве чувства, скопившихся за эти последние пять-шесть лет[155]. Я собирался писать книгу большого объема, для которой надо было бы предпринять целый ряд опытов в области чувства. Но мне пришлось ввиду других тоже важных работ отказаться от этого плана, по крайней мере в ближайшем будущем. Быть может, мне не доведется никогда исполнить эту задачу. Кто-нибудь другой сделает это полнее и лучше, так как в этом есть необходимость. Таким образом, я вынужден[156] ограничиться указанием на эту крупную проблему. Буду считать себя счастливым, если это указание не останется бесплодным.

Комментарии

Впервые: О духовном в искусстве (Живопись) // Тр. Всероссийского съезда художников в Петрограде: декабрь 1911 — январь 1912 г. / Р. Голике и А. Вильборг. Яг., 1914. Тл. С. 47-74.

Начало работы Кандинского над сочинением по теории живописи восходит к 1904-1908 гг., о чем свидетельствуют как многочисленные разрозненные записи и наблюдения, так и два более пространных текста о «Языке красок» (Die Farbensprache, 1904, 1908-1909 гг.). Все эти тексты, так же как и первая версия сочинения, которая носит название «Über das Geistige in der Kunst» и датируется: «Мурнау, 3 августа 1909 г.», были написаны на немецком языке. В 1909-1910 гг. Кандинский предпринял первые попытки опубликовать «Über das Geistige in der Kunst» у мюнхенских издателей Г. Мюллера и Р. Пипера, но в обоих случаях получил отказ, мотивированный прежде всего погрешностями языка. Находясь в Москве осенью 1910 г., Кандинский перевел свое сочинение на русский язык и послал его в Петербург, в Устроительный комитет Второго всероссийского съезда художников. Одновременно он предложил С. Маковскому издать его в форме отдельной книжки, но получил отказ — на этот раз препятствием был русский язык художника.

В работе над немецкой версией неоценимую помощь Кандинскому оказала Г. Мюнтер. Благодаря посредничеству Ф. Марка в сентябре 1911 г. художнику удалось заключить контракт с Пипером об издании книги. Первое немецкое издание «Über das Geistige in der Kunst» вышло в декабре 1911 г. с датой «1912 г.» Одновременно в Петербурге 29 и 31 декабря 1911 г. доклад Кандинского был прочитан на Втором всероссийском съезде художников Кульбиным, поскольку сам автор, занятый устройством первой выставки редакции «Синего всадника», не мог приехать в Россию. Первое немецкое издание книги имело большой успех, и за ним в течение 1912 г. последовали второе, дополненное, и третье, идентичное второму.

Русский текст доклада, прочитанного Кульбиным, и немецкие издания Пипера восходят к одному и тому же первоначальному тексту — немецкой версии 1909 г., являясь двумя вариациями, первая из которых, несколько сокращенная, была создана в 1910 г., а вторая переработана и дополнена в течение 1911 г. В 1914 г. вышел первый английский перевод книги «О духовном в искусстве...» Михаэла Т. Садлера. В том же году ожидалась ее русская версия в московском издательстве «Искусство», руководимом музыкантами Г. Ангертом и Е. Шором, договор с которыми Кандинский заключил в июле 1913 г. Однако забастовки в типографии, а затем начало войны помешали осуществлению этого издания. В послереволюционные годы художник вновь предпринял попытки выпустить книгу «О духовном в искусстве», возможно, в издательстве З. Гржебина, но и эти попытки не увенчались успехом. В ходе подготовки русского издания Ангерта в 1913-1914 гг. Кандинский существенно дополнил раннюю русскую версию 1910 г. новыми переводами, сделанными по немецким изданиям Пипера, учитывая — и развивая — «Небольшие изменения», сделанные им для четвертого немецкого издания, осуществлению которого также помешало начало войны; в некоторых местах он также существенно обогатил и уточнил свой предыдущий текст. После революции, вновь готовя для издания русскую рукопись, он заново переписал немалые части текста, уделяя особое внимание развитию своего учения о форме, композиции и конструкции.

Издание Петербургского съезда вышло с опечатками, порой искажающими смысл. Кандинский, по всей видимости, не получил корректуру текста. Исправления указаны в примечаниях по рукописи 1910 г., а также машинописным текстам 1910-1912 гг. В примечаниях также приводятся отличия русской версии 1910 г. от первого и второго немецких изданий Пипера и от подготовленных текстов к русскому изданию Ангерта, а также приводятся «Небольшие изменения» для четвертого немецкого издания. В примечаниях использованы сокращения: К — русское издание в Трудах съезда (1914) доклада, написанного Кандинским в октябре 1910 г. и прочитанного Кульбиным на Втором всероссийском съезде художников (1911);

П — второе немецкое издание Пипера (апрель 1912 г.) — наиболее полная изданная самим художником немецкая версия книги;

А — русская версия 1914 г.: гранки издания Ангерта, а также рукописные исправления и дополнения в авторской рукописи и машинописи 1910-1912 гг., датируемые временем работы Кандинского над изданием Ангерта (1913-1914).

Н.П. Подземская

А. Часть общая

1. Введение

Каждое художественное произведение — дитя своего времени, часто оно делается матерью наших чувств.

Каждый культурный период создает, таким образом, собственное свое искусство, которое и не может повториться. Стремление вновь вызвать к жизни принципы искусства прошлого может разрешиться в лучшем случае мертворожденными произведениями. Мы, например, никак не можем чувствовать и жить внутренно, как древние греки. И усилия применить хотя бы в скульптуре греческие принципы только и могут создать формы, подобные греческим, а само произведение останется бездушным во все времена. Такое подражание похоже на подражание обезьян.

Посмотреть, движения обезьяны совершенно человеческие. Обезьяна сидит с книгой в руках, перелистывает, делает даже вдумчивое лицо, а внутреннего смысла всех этих движений нет.

Но есть другое внешнее уже сходство художественных форм, в основе которого открывается существенная необходимость. Сходство внутренних стремлений во всей морально-духовной атмосфере, стремление к целям, которые в главном основании уже преследовались, но позже были позабыты, т. е., другими словами, сходство внутреннего настроения целого периода может