Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки

1800 года, и уже в 1830‑е годы была известна ряду европейских ученых обществ. Во время своего пребывания в Бессарабии Липранди пристально наблюдал за восстанием греческой Этерии в Молдавии и Валахии[285]. По указанию командующего 6‑м корпусом И. В. Сабанеева и командующего 16‑й дивизией М. Ф. Орлова Липранди посетил османские крепости на Дунае с целью сбора информации о перемещении турецких войск в княжествах и в Дунайской Болгарии. Спустя пять лет Липранди повторил эту миссию по случаю Аккерманского конгресса.

В 1827 году Липранди вернулся на военную службу и убедил начальника штаба 2‑й армии П. Д. Киселева в необходимости осуществления полномасштабной разведывательной операции с целью подготовки к новой войне[286]. Заручившись его поддержкой, Липранди создал в княжествах агентурную сеть из представителей разных слоев населения для сбора информации о состоянии османских крепостей на Дунае, расположении австрийских войск в соседней Трансильвании, настроениях молдавских и валашских бояр, а также болгар, татар, некрасовцев и запорожцев на правом берегу Дуная[287]. Как и русские консулы в Яссах и Бухаресте, Липранди в 1828–1834 годах снабдил временную российскую администрацию в княжествах списками проосмански, проавстрийски и пророссийски настроенных бояр[288]. Липранди сочетал военно-статистические наблюдения с изучением истории русско-турецких войн, получив для этого неопубликованные дневники и воспоминания ветеранов войны 1806–1812 годов И. В. Сабанеева, А. Ф. Ланжерона, С. А. Тучкова, И. М. Гартинга и М. И. Понсета[289].

Липранди участвовал в войне 1828–1829 годов в качестве полковника Генерального штаба, находясь в непосредственном подчинении Киселева и И. И. Дибича, начальников штаба Витгенштейна и Николая I соответственно. Сразу же после объявления войны Липранди прибыл в Яссы во главе небольшого отряда и арестовал молдавского господаря Иоана Александру Стурдзу, не дав ему возможности бежать в Австрию подобно его валашскому коллеге Григорию Гике. Во время кампании 1828 года Липранди сопровождал колонны русских войск, продвигавшихся через пустынную Добруджу, а затем находился в ставке Витгенштейна под Шумлой, допрашивая османских дезертиров и собирая информацию через посредство своих агентов. В результате Липранди мог лучше, чем кто-либо другой, понять проблемы в отношениях русской армии и местного населения.

Партизанский отряд Липранди в 1829 году

В ходе обсуждения результатов кампании 1828 года Липранди подал И. И. Дибичу записку, в которой объяснял неудачи русской армии действием мусульманских партизан, «наглых и свирепых, воспламененных воззваниями к охранению безопасности и самой жизни; поддерживаемых невежественным суеверием и подстрекаемых фанатизмом религии», которые использовали преимущества местности, покрытой лесами и изрезанной теснинами[290]. Ни многочисленность османских войск, ни их отчаянная храбрость не составляли, по мнению Липранди, препятствия для русской армии, однако блестящие ее победы «не влекли за собой решительных последствий». «Толпы ожесточенных жителей, дерзких турецких наездников и мародеров, рассеянных по нашим флангам, в тылу и даже между корпусов, укрываясь в лесах, ущельях и стремнинах, пересекали наши сообщения, перехватывали наши обозы, нападали на отсталых и иногда врывались в города, подвергали опасности наши госпитали и заготовления». Подобное действие, по утверждению Липранди, «производило в войсках досаду, уныние и убивало в целом бодрость духа, первое качество воина»[291]. Ситуацию осложнял недостаток надежной информации о театре военных действий, поскольку все имевшиеся в распоряжении армии топографические описания оказались неточными[292].

Липранди утверждал, что успехи в «малой войне» были не менее важны, чем победы в полевых сражениях и взятие крепостей. Этих успехов можно было добиться посредством партизан, которые «рассеивались бы роями вокруг нашей армии, могли бы ее охранять от внезапных нападений, от ночных тревог, обеспечить наши обозы, располагать в нашу пользу жителей, или страхом удерживать непокорных и строптивых». Партизаны, отмечал Липранди, «наносят ужас внезапностью своего появления, быстротою атак на стан неприятельский, что с беспорядком, царствующим в многосбродных турецких армиях весьма удобно и легко производить»[293]. По мнению Липранди, в этом заключался лучший способ «действовать на воображение», что было непременным условием успеха в войне с «азиатцами». «Сей образ войны неминуемо разольет ужас и смятение в турецком войске, не привыкшем к строгому, постоянному наблюдательному порядку и не занимающемуся способами собирать точные и верные сведения о неприятеле»[294].

Несмотря на то что Липранди был далеко не первым сторонником использования партизан в Европейской Турции среди русских офицеров, он выделяется тем, что осуществил эту идею на практике. Именно Липранди предложил составить «летучий корпус партизан». Последний, по его признанию, не находился бы в столь же выгодных условиях, в каких были русские партизаны под Москвой в 1812 году, «привыкшие с климатом, зная места, язык, поддержанные жителями и воюя за отечество и веру с французами лишенными способов для малой войны»[295]. В то же время, по мнению Липранди, в Турции партизаны были более полезны, чем в Германии в 1813 и 1814 годах, «где народы были за нас, французы в укрепленных позициях, дороги все и всем известны и сих партизанов скорей можно назвать веселыми путешественниками».

Ввиду специфики условий Европейской Турции принципы организации партизанских отрядов здесь неизбежно должны были отличаться от тех, которым следовали в России или Германии. В 1812–1814 годах партизанские отряды состояли только из кавалеристов, поддержанных легкой артиллерией, и действовали в хорошо известной и открытой местности против регулярной армии, которая была слаба кавалерией. Напротив, территории к югу от Дуная были гористыми, настроения населения зависели от обстоятельств, а неприятель «нагл, буен и многочисленен, особенно богат и регулярной конницею, не уступающей нашей». Вот почему партизанские отряды, состоящие из одних кавалеристов, могли легко попасть в засаду и стать «верной жертвою дерзких и коварных жителей», как это и случалось часто с русскими казаками в ходе кампании 1828 года. Поэтому предлагаемый летучий корпус партизан должен был, по мнению Липранди, включать и пехоту и быть более многочисленным, чем обычные партизанские отряды. Липранди предлагал собрать 900 пехотинцев и 300 всадников, дополненных 600 казаками и несколькими орудиями[296].

При этом необходимо было проявлять осторожность в выборе волонтеров для такого отряда. Липранди предлагал набирать бывших этеристов, включая сулиотов, албанцев, черногорцев и других «жителей скал и гор, которые выросли в разбое и привыкли к войне горной. Они знают совершенно уловки и убежища турков, которым они присяжные враги». Как считал Липранди, многие бывшие этеристы все еще находились в Бессарабии, Молдавии и Валахии. К ним можно было добавить жителей уездов Мехединц, Горж и Вилков Малой Валахии, славившихся меткостью стрельбы[297]. Несмотря на то что эти люди до сих пор не