Цепеш III. Кровь древнего - Дмитрий Геннадьевич Мазуров

более близким датам. Бонапарты из Франции, Гогенцоллерны из Германии и Габсбурги из Австрии. Вот три основных династии, у которых был реальный шанс получить общую корону. Почему же ни один не смог этого сделать, но в то же время они смогли договориться о создании общего союза?

Ответом ему стала тишина. Он был абсолютно прав, но почему-то никто даже не задавался столь важным вопросом. Впрочем, нам простительно. Это проблемы чужой страны. И в то же время, учась на чужих ошибках, можно избежать своих. Пусть и не столь же масштабных.

— Вижу, вы никогда об этом не задумывались. А зря! Ведь в ответе на данный вопрос скрыто очень многое. В один момент всё даже почти получилось. Был заключён брак между Габсбургом и наследницей Гогенцоллернов. Если бы эти два рода объединились, то остальные уже не устояли бы. Однако случилось непредвиденное. Тогдашний престарелый кайзер Германии каким-то чудом умудрился зачать мальчика, что вскоре появился на свет. И тогда место наследника кайзера перешло к нему, а не его сестре. Разумеется, было множество покушений на юного кронпринца. Виновник так и не был найден, но все всё понимали. Это лишь сильнее испортило разлад между двумя родами. Тогда мечта о единой Европе и прекратила своё существование. А виной всему была банальная гордыня. Вы и сами это понимаете. Ни один даже самый захудалый род не сможет принять то, что их имя будет забыто, а наследие, копившееся годами, перейдёт бывшим соперникам. Что может быть хуже?

— Но ведь их кровь всё равно текла бы в будущих правителях Европы. Разве это того не стоило? — спросил всё тот же парнишка.

— Хах. А вы, молодой человек, видимо, не понимаете. Это у нас, в России, уже давно принят закон, что кровь может наследоваться и по женской линии. Для них же это дикость. Только фамилия имеет значение, а не что-то иное. Именно поэтому у нас в стране сохранилось куда больше древних фамилий, в то время как в Европе они просто мрут как мухи. Впрочем, даже у нас признаются лишь прямые потомки основной линии. Вы не представляете, какая была бы путаница, если бы все потомки рода, не унаследовавшие дар, имели одну фамилию. Именно для этого и нужны младшие линии. За редким исключением, при браке двух примерно равных друг другу по древности родовитых наследуется лишь один дар. Именно отцовский. Поэтому наследницам приходится искать себе мужа на стороне, не обладающего даром. Либо его дар должен быть куда слабее. Учёные точно до сих пор не могут сказать, как передаётся дар. Да это и не столь важно сейчас. Возвращаясь к прошлому вопросу. Если бы два этих великих рода соединились, то один из них просто угас бы, растворившись в другом. Такой судьбы они не хотели. И сколько бы лет ни прошло, это не изменится. Сейчас есть лишь один шанс, что появится по-настоящему единая Европа. И вы сами понимаете какой. Двое из трёх должны сгинуть. Ну либо один из родов должен усилиться настолько, чтобы даже оставшиеся, объединившись, не могли ему противостоять. Я подобного себе даже представить не могу. Думаю, вы тоже.

Слитный нервный смешок был ему ответом. Он прав. Такое и представить сложно. Учитывая их могущество, такое, пожалуй, возможно, только если, внезапно, в одном из родов появится сразу несколько Владык. И если в теории это возможно, то на практике — нет. Если соперники почуют, что их власти что-то угрожает, то они избавятся от этого. А ещё, говорят, талантливые маги мрут как мухи от загадочных обстоятельств.

— Вижу, вы всё поняли. Они не смогли выбрать единого правителя, но почему тогда вообще объединились? Отговорку про то, что так проще защищаться, можете сразу выкинуть. В таком случае достаточно было обычных союзов, но никак не объединения в это псевдогосударство. Демократия — это хорошо… для обмана обычных людей. Но лишь единый правитель способен действительно привести страну к величию. И сразу отвечу на незаданный вопрос. Почему же тогда Соединённые Штаты Америки процветают, хоть у них президент и меняется каждые четыре года. А всё очень просто. Президент — ничего не решает. Страной управляют несколько влиятельных семей, что правят из тени. А возглавляет их всех небезызвестный вам всем глава рода Рокфеллер. Хотя он всё же первый среди равных, а не полноценный теневой Император. Да, в какой-то мере это тоже можно назвать демократией. Ведь решает не один человек… И всё же это совсем не то, о чём думают обычные люди. Ну да ладно, это тема для отдельного урока, уж больно она глубока. Мы же вернёмся к Европе. Однажды Гогенцоллерны чуть не заполучили всю власть в свои руки. Но именно что чуть… У них не получилось. Давайте же разберём совершённые ими ошибки…

Хах, а он прав. Рокфеллеры — это та ещё семейка. Вечно любят прибедняться. Официально занимают далеко не первое место в рейтинге богатейших семей страны. Вот только это именно что официально. Фактически же, если очень внимательно поискать, всё кардинально меняется.

Стоев продолжил свой рассказ, мигом заставив всю аудиторию зачарованно слушать его речь. Казалось бы, столь скучный предмет, как история, внезапно превратился в самый интересный урок на свете. Вот уж чего-чего, а красноречия у преподавателя не отнять. Мне и самому было интересно услышать, что он скажет дальше.

Так незаметно и пролетел весь первый урок. Учебный год начался интересно. И это самое главное. Ведь студенты должны хотеть учиться, а не просто отрабатывать повинность. И благодаря прекрасным преподавателям у Академии с этим проблем не было. Потому она так и ценится во всём мире. Здесь собрались только лучшие.

Глава 11

Спустя пару дней у меня была назначена важная встреча. Провести я её решил в одной довольно тихой кафешке. Только пришлось немного «задобрить» владельца, чтобы иных посетителей на ближайшие пару часов они не принимали.

И вот, звякнул колокольчик, открылась дверь, и на пороге показалась уже знакомая мне фигура женщины с серебристо-седыми волосами и весьма примечательным шрамом на лице.

— Сперва я хотел бы поблагодарить. Спасибо за то, что помогли мне, просив за меня перед дядей, — встав, я глубоко поклонился.

— С дядей? А, ты про Ириновского, — улыбнувшись, она уселась напротив меня. — Он мне не дядя. Вернее… Я бы назвала его самозванным дядей. Я ведь говорила, что сирота. Глупо было бы предполагать, что моим дядей внезапно окажется глава